будто чувствую себя нормально. Это не так. Когда я поняла, что он уходит, я начала мычать и биться ногами о стенки, заставляя его остановиться.
Не могу думать об этом. При мысли о втором дне здесь меня выворачивает наизнанку. Я как могла подавляла рвоту, внезапно подступившую к горлу. В груди поселилось кошмарное чувство безнадежности. О боже, я снова плачу.
Ладно, ладно, все. Мне еще повезло, что меня не убили в первую ночь. А учитывая, что я полностью в их власти, они могли сделать все что угодно!
Интересно, меня уже объявили в розыск?
Не могу думать в этом бездушном пространстве. Но мысли помогают справляться со скукой. Я скучаю по старшему брату и по родителям и по свежему воздуху. Скучаю уже больше суток. Не могу жить без света и воздуха. Лежать в ящике – пытка. Я хочу размяться, пройтись, но он не позволяет мне этого сделать.
10 сентября
Я схожу с ума.
Мой язык превратился в ветку. А губы иссохли под пластырем. Вчера вечером мне все надоело. Я чуть не выбила крышку. Или мне так показалось. Я больше не могла идти Горгоне и Каннибалу на уступки. Я хотела сбежать. Глазами я изучила каждый сантиметр этого отвратительного ящика, по форме напоминающего прямоугольник. У него большой слой дерева, который практически невозможно выбить двадцатишестилетней девушке. Такое ощущение, что у меня не осталось ни сил, ни воли, что меня заперли на пожизненно. Мочусь я под себя, и это доставляет огромные неудобства.
Я начинаю думать, что это правда. Что они похитили меня, чтобы смотреть на мои мучения и безуспешные попытки спастись. А ведь правда, что может быть хуже смерти в душном ящике от жажды?
Я хочу принять ванну. Когда я выберусь отсюда, я первым делом приму ванну. Горячую ванну с пеной. Это будет восхитительно.
Иногда мне кажется, что я хочу, чтобы они пришли ко мне. Сделали что-нибудь ужасное, но отпустили. Главное – отпустили. Я вдыхала носом воздух. Его не хватает, я задыхаюсь.
В мыслях я выговорилась. Хотела сделать это вслух, хотела покрыть их всеми ругательствами, которые только знаю. Разозлилась сильнее, от этого жалкого мычания. Губами я старалась оторвать пластырь, улыбалась, натягивая его до предела, вытягивала губы трубочкой. Я уже поняла, что руками оторвать его не получится.
Как мне хочется, чтобы брат был рядом. Так хочется оторвать пластырь, облизать губы, поговорить с ним. Если б только можно было хоть с кем-то поговорить, хоть несколько минут. Желательно с кем-то близким, кого люблю. У меня много друзей, но сейчас они далеко. И родители далеко.
Я даже не знаю, где я нахожусь. В каком городе и в городе ли вообще. У меня есть предположения, но, полагаю, они ложны.
Опять хочется плакать. Это все так несправедливо.
Всю свою жизнь я провела среди людей. Путешествовала, очень любила изведывать новые места и дышать свежим воздухом. Сидеть
