его. Из моих глаз непроизвольно катились слезы. Сползали по щекам, заливали уши. Каждый нерв в моем теле кричал. Так продолжалось несколько ужасно долгих минут. Кровь стекала по пальцам, капала на ящик. Боль проходила быстрой вспышкой, а потом становилась ноющей. Из последних сил я дергала рукой, старалась отнять у него инструмент для пыток (так я назвала плоскогубцы), но за попытку получала только удар в живот.
Мои глаза были устремлены на Каннибала и Горгону. Они не улыбались, но в глазах проглядывали веселые искорки.
Они не люди, они звери, ничегошеньки не знающие о любви и милосердии. Имеющие крайне смутное представление о жалости и о том, что чувствуют другие. Они – воплощение уродства.
Я терпела. И наконец на моих руках не осталось ни одного ногтя. До этого я не смотрела на свои руки, а теперь то, что еще оставалось в животе, грозилось вырваться наружу. Ненавидящим взглядом я смотрела на моих похитителей, словно ожидала чего-то. Жажду на фоне боли от вырывания ногтей я практически не замечала.
А потом они сказали, что принесут мне еды, но, если я скажу хоть слово, ее мне не видать еще долго. Потом, когда закрыли ящик, добавили, что это плата за пытку.
Я ждала. Я была уверена, что они говорили правду.
Скоро они пожалеют об этом. Пожалеют о том, что совершили.
Они заставили меня понервничать. И очень сильно. Даже еда и вода не избавили меня от мысли, что они имели в виду. Снова стало страшно.
Еда была вкусной. Рис недоваренный, но я съела его весь. И мясо. Оно было жестким, именно таким, какое я люблю. Вода была в кружке. Не сомневаюсь, они налили ее из-под крана. Все время, что я провела без пластыря и с несвязанными руками, я молчала и незаметно осматривалась. Может быть, я в самом деле найду что-нибудь, что поможет мне сбежать?
Естественно, я ела в подвале. Я заставила их ждать долго-долго, пока доем. Они не возражали. Стояли рядом, Каннибал справа, чуть ли не касаясь телом ящика, а Горгона слева. И они не сводили с меня глаз. Это напрягало.
Я прислушивалась, не исключено, что услышу машину. Ни одной. Сомнений не осталось, стены звукоизолированы.
Ловушки, кругом сплошные ловушки. Они продержат меня здесь всю жизнь, если я не сбегу. Это будет не очень долго, потому что скоро я умру. Сегодняшний день я вытерпела. Даже не потеряла сознание. Но что будет завтра? Что они еще сделают?
Я доела. Мои руки дрожали, когда я подносила ложку ко рту. Это все из-за боли. Они даже не дали мне повязку, чтобы обвязать вокруг пальцев. Боюсь, как бы не началось заражение.
Я вновь лежала. Руки мне связали, а ноги развязывать не стали. Мол, скоро мы придем еще и, чтобы не делать лишние действия, не будем тебя развязывать. Абсурд. Я была сердита и шокирована. Как мне хотелось кинуть какую-нибудь фразочку или попросить их отпустить меня, а я взамен не сказала бы никому ничего. Конечно, наврала бы, но они-то этого знать не будут. Это я и сказала,
