Францевич, да я, собственно, просто так, – ляпнул первое пришедшее в голову Грайлер.
– Простите, что, молодой человек? – переспросил Авдеев, придвигаясь ближе.
– Пап, ну не сердись, – попросила Лена. – Я вчера была в гостях у ребят, приятные люди, между прочим, настоящие музыканты, трудяги.
– Продолжай, интересно, – Семён Францевич повернулся к ней. – И куда же это ты ходила? Мне казалось, что к подруге заниматься, или я что-то путаю?
– В общагу, – хихикнул Петухов, услышав о чём идёт речь.
Авдеев посмотрел на трубача, потом перевёл взгляд на Грайлера.
– Гнесинка? – спросил он.
– Угу, – кивнул Миша, предчувствуя нехорошее.
– Славные были времена, да, – произнёс Авдеев и похлопал юношу по плечу. – Молодость, мой друг, молодость, всё, наверное, можно вернуть, а вот её нет, нельзя, грустно повторил он и вдруг каким-то сразу усталым шагом вернулся к дирижёрскому пульту. Грайлер непонимающе посмотрел на Лену.
– Так как насчёт прогулки? – быстро спросила она.
– Давай не сегодня, – попросил Миша. – Я на ногах еле стою.
– Молодой человек! – услышал он голос Семёна Францевича. – Не могли бы вы сыграть соло, вот, начиная прямо с первой цифры, будьте любезны!
– Твой звёздный час настал! – прошипел Петухов. – Давай, Мих, покажи класс!
Грайлер медленно встал, пошире расставил ноги, поднял гобой и приложил губы к трости. Авдеев взмахнул рукой. Лена тревожно посмотрела на музыканта: жилы на его шее неестественно раздувались в такт звукам, льющимся легко и, казалось, непринуждённо.
– Ну ничего, ничего, – одобрил Семён Францевич, когда Миша закончил музыкальную фразу. – Как фамилия?
– Грайлер, – еле слышно ответил он, опускаясь без сил на стул и пытаясь унять дрожь в руках и ногах.
– Откуда? – продолжал Авдеев.
– Из Чернигова парень, – громко сказал Петухов. – Там такие самородки рождаются, – он ехидно ухмыльнулся.
– Ну молодец же, – улыбнулся дирижёр. – Так нужна поездка? Ты ведь еле дышишь, вижу, но сила воли развита, да и музыкальность присутствует, что – перебрал вчера? – вдруг спросил он.
– Есть маленько, – честно ответил Миша.
– Злоупотребляешь? – поинтересовался Семён Францевич.
– В меру, – улыбнулся Грайлер.
– Ладно, – Авдеев по-отечески хлопнул его по плечу. – Я подумаю, а ты пока документы собирай. – Так! – обратился он к музыкантам. – Будьте добры, с третьей цифры!
Через несколько часов Миша Грайлер, наконец-то, добрался до общаги, поднялся на свой этаж, прошёл по длинному грязному коридору; справа и слева из комнат доносились звуки разных музыкальных инструментов. Приблизившись к своей обшарпанной двери, покрытой старой дешёвой краской, он увидел свеженакорябанную чем-то острым надпись «Здесь живёт Пусик».
«Когда успела?» – опешил
