на которой мостился, как заправский штурман Ан-2, между пилотских кресел, и пошел в салон.
Я посмотрел на часы. Три минуты полета. Секундная стрелка отпрыгнула с 12-ти, обозначив наступление следующего мгновения привычной реальности. Вместе с реальностью в кабину ворвалась оглушающий рев мотора, который для уха пилота милее любой тишины.
«Сейчас тебе станет полегче», – еще раз подумал я и уменьшил мощность до номинальной.
– Нужно будет сказать техникам, что мотор потряхивает, – обратил я внимание второго пилота.
– Да вроде нормально, – пожав плечами, ответит тот.
Действительно, что тут страшного? Один цилиндр один раз в одном из двух тысяч оборотов, которые делает в минуту, не сработал. Теперь-то вон как сладко поет. И нет лучшего звука и надежней опоры, чем эта мелодия, на которую писали слова и Экзюпери, и Ричард Бах. Это мелодия работающего двигателя одномоторного самолета. Вон уже впереди соленое, еще соленое, озеро Сасык, и море уже угадывается. Теперь бережком до самой Одессы.
«Что же я не спросил этого странного товарища?» – мелькнула мысль.
Я оглянулся в салон и посмотрел на Странного пассажира. Увидев мой взгляд, он отвернулся к иллюминатору, даже не изображая, что ему интересно, что же там снаружи.
«Хорошо, тогда что же нужно для того, чтобы летать безопасно?» – мысленно я сформулировал свой вопрос, не сомневаясь, что буду услышан моим недавним визави.
Он не удостоил меня не только взгляда, но даже поворота головы в мою сторону: «Для того, чтобы летать безопасно, нужно всего-навсего желать этого. Нужно хотеть летать безопасно!».
«И все?! Это все, что ты можешь сказать?! Кто же не хочет летать безопасно? Если бы то, что ты говоришь, было бы правдой, то уже лет 80 не было бы ни одного происшествия в полете, за исключением войн и испытаний!»
«Ну, войну, понятно, почему вспомнил. А почему при испытаниях неприятности в воздухе возможны?»
«Так там же другие задачи. Испытатели не безопасность конкретного полета обеспечивают, а надежность самолета проверяют».
«Вот ты ответил на свой вопрос. Неприятности в полете обеспечены тогда, когда ставятся ДРУГИЕ задачи. В войну уничтожить противника, на испытаниях проверить надежность техники. А вы, гражданские пилоты, всегда ставите перед собой задачу обеспечить безопасный исход полета?»
«Конечно! Это же, само собой разумеется!»
«Вот когда ты думаешь, ответы у тебя более вразумительные, чем когда говоришь «само собой разумеется». Ничего никогда само собой не разумеется, если дело касается неба. Это для птиц там, в небе, все «само собой», потому как они, птицы, созданы летать. А вы, люди, даже те, кого можно назвать «человеки-летающие», летать не созданы. Лишь некоторым из вас это ПОЗВОЛЕНО. И как только вы забываете, что нужно быть благодарным за то, что вы удостоились чести называть Небо своим местом работы, у вас появляются проблемы».
«По-твоему кто-то поднимается в воздух без желания
