сделать старшим князем всей земли русской».
Больше всего возмущает, что врут и не краснеют, мол Ярослав будет полноправным хозяином на своих владениях и не будет терпеть от монгол никаких притеснений.
«Так-так, начинаю нервно перебирать варианты. Должен ли я вмешаться и поведать Ярославу как все будет, если он польстится на посулы или не влезать и оставить все как есть? А если все же влезу, и порушу чужую игру, то что мне за это будет? – Мучительно ломаю голову, и тут, где-то в глубине сознания, вдруг слышу до боли знакомый скрипучий голос. Я не слышал его с того самого момента в бане, когда сдуру согласился на эту авантюру. В первый момент, от неожиданности, даже не понимаю толком, о чем он там толкует, но возмущенный скрип проникает прямо в сознание.
«О чем это ты, друг мой, задумался? Если мне не изменяет память, то мы вроде бы договорились. Ты никуда не лезешь, ни во что не вмешиваешься, и тогда, как зритель из кинотеатра, благополучно возвращаешься домой вовремя. В противном случае, ты лишаешься моей защиты и возможности ровно через год попасть в свое время, в то же самое место и в тот же самый момент, из которого ты был изъят».
Альтернатива застрять здесь навсегда испугала и мгновенно охладила мой патриотический пыл.
«Все! Все, понял! – Излишней эмоциональностью пытаюсь убедить невидимого старца в своей искренности. – Извиняйте, не подумал».
Голос внутри меня оставил мои оправдания без ответа, посчитав, что предупреждения достаточно. На всякий случай, еще пару мгновений прислушиваюсь к тишине внутри себя и, осознав, что больше выволочек не будет, вновь включаюсь в окружающую реальность.
Фарс аль Хорезми уже закончил читать послание и передал свиток ближнему боярину князя. Узнаю в нем того самого Дмитра Ейковича, что встречал нас на подъезде к городу. Скатав пергамент, тот вновь вернулся на свое место, справа от княжеского кресла, а Ярослав, помолчав немного, поблагодарил хана Бату за дары и громко, чтобы все слышали, заявил, что против старшего в роду он никогда не пойдет и брата ни за что не предаст. Ответил вроде бы однозначно, но как-то слишком уж мягко, без красочных сравнений и обидных слов в адрес хана, а ведь предложение Батыя для честного человека оскорбительно уже само по себе.
Пробежавшись по лицам бояр и киевлян, я увидел, что многие разочарованы. Они ждали от князя как минимум суровой отповеди монголам, а может и казни. Ведь, действительно, предлагать человеку предательство, значит считать, что тот на такое способен, а это оскорбление, за которое и голову отсечь не грех.
Ярослав, без сомнения, это ожидание почувствовал, но ничего больше не добавил. Моя персона, казалось бы, его совсем не заинтересовала, за все время взгляд князя, может быть, раз задержался на моем лице, но возможности представиться, я так и не получил. Для меня все это довольно странно, но, с другой стороны, может быть и к лучшему – не надо ничего придумывать.
Официальная часть приема тем временем
