глядя на меня. Что значит его взгляд? И я не могу ответить ему что-либо или огрызнуться – так недолго нарваться на статью и последующие за ней исправительные общественные работы. В такие моменты от подобных размышлений с головой накрывает безысходность своего существования в этой стране – здесь, будто всё создано для военных и ничего – для простых людей.
За дверью слышатся шаги и детский визг. Офицер не отрывает взгляда от меня, а я с нетерпением смотрю на дверь, желая провалиться сквозь пол. Наконец дверь открывается и в дверном проеме показывается Люси или чем-то похожая на неё женщина. В моем последнем воспоминании она другая: более стройная, с горящими огоньками в глазах и не сходящей с губ улыбкой. С опаской она долго рассматривает офицера, затем её взгляд падает на меня, и я слышу голос как в своих детских воспоминаниях:
– Оливия!
Тётя выскакивает из-за приоткрытой двери, и стискивает меня в своих объятьях, окружая, запахом хлеба и свежих газет. Отстраняясь от меня, внимательно вглядывается в мое лицо.
– Ты очень сильно изменилась, малышка. Не думала, что мы увидимся при таких обстоятельствах… Что же я, в самом деле, – оживляясь, говорит она после небольшой паузы, – проходите внутрь.
Мы заходим с Ником первые. Глазам открывается вид на довольно скромную квартиру: старые, но целые обои, которые были поклеены при заселении дома жильцами, мебель, с тех же, времен. Но все чистое и от квартиры, не смотря на скромность ее обстановки, веет уютом и теплом.
– Миссис Уолесс, я Деймонд Купер, – вдруг мягким голосом говорит наш сопровождающий, – нужно подписать документы, об опеке.
Он обворожительно улыбается Люси:
– И как можно скорее со всем покончить.
Вода в замёрзшей реке теплее, чем его взгляд, думаю я про себя, и вновь ловлю его взор на себе.
– Ник! – громкий вскрик Люси заставляет меня вздрогнуть и резко обернуться. Ник все еще всхлипывает, но из его носа льется кровь, заливая его светлую школьную рубашку.
– Идём в ванную, кровь нужно остановить, – Люси заботливо приподнимает голову Ника, вытирая кровь с его лица вдруг появившимся из ниоткуда полотенцем, – и застираем рубашку.
Подбадривающее улыбаясь, она уводит Ника в ванную. Всё же они с мамой, словно небо и земля – абсолютные противоположности. Я остаюсь наедине со своим сопроводителем. Он, молча, разглядывает меня. Неловкую тишину, тянущуюся вот уже вечность, разбавляет шум воды в ванной и приглушенный голос Люси из-за закрытой двери.
– Знаешь – он нарушает тишину, повисшую в комнате, – тебе бы следовало уметь постоять за себя.
В его голосе и взгляде произошли разительные перемены: теперь он говорит мягким голосом и в глазах уже нет того холода, от которого тряслись мои коленки в лифте.
– Ты должна это уметь, иначе тебе придется совсем плохо, тем более в таком
