vox missa reverti1. Давайте побогословствуем! – громыхнул лысый, вычурно окая на последнем слове.
Легкая усмешка пробежала по лицу диссертанта, и он, вернувшись за кафедру, стал излагать свое кредо:
– Видите ли, спор между идеалистами и материалистами мне кажется таким же контрпродуктивным, как детская загадка про курицу и яйцо.
– Ха! – громко выдохнул лысый, демонстративно сложив пухлые руки на груди.
– Я исхожу из фундаментальной необходимости обоих феноменов. Возьмем, к примеру, религию и философию. Религии всегда не хватало философии – так родилась теология. Но теология – это догматика, а любые ограничения – смерть для разума. Гегель первым попытался примирить религию и философию. Но не учел инерции научного знания – стрела, выпущенная в космическом пространстве, движется бесконечно.
Женщина-богомол буквально млела от счастья, внимая «своему Сержа».
– В трудах Маркса концепция саморазвития абсолютного духа оформилась в диалектический материализм, отчего философия перестала быть сама собой – царством мысли и религией разума. Необходим новый синтез религии и науки: нужно закончить все эти споры о первородстве и, на основании законов диалектики, выйти на новый этап развития, где религия будет идти рука об руку с философией.
– Вот тебе бабушка и Юрьев день! – расхохотался толстяк. – Каков, а?!
– Позвольте, – возмутился очкарик, – но даже с точки зрения Гегеля, религия – это низшая ступень развития.
– Я говорю о такой форме религии, которая рождается на высотах научного знания.
– Кому же прикажете кланяться, отче? – с издевкой выкрикнул толстый.
– Кланяться не нужно, – снисходительно улыбнулся диссертант, – только служить.
– Это как, «паки и паки» что ли? – продолжал куражиться толстый.
Медленно, словно брошенная супруга, женщина-богомол прошептала:
– Я вас не понимаю, Серж! Что вы такое…
– Я говорю о служении науке, Регина Карловна, не более. Вот вы, например, преподаете историю философии уже 30 лет. Разве это не служение?
– Ах, вот вы о чем! Ну конечно!
– А Фома Лукич? Когда он защищал докторскую диссертацию меня ещё и в помине не было.
Председатель расплылся в широкой улыбке и закивал седой головой.
– Ипполит Марленович так изучил философию Гегеля, что ему впору создавать свою собственную. Но он довольствуется скромной должностью декана факультета. А это уже самопожертвование в чистом виде. Да и разве все вы не служите науке – этой великой силе, преображающей наш темный мир?
Регина Карловна всхлипнула и полезла в пакет за носовым платком.
– Ну это уже слишком, – проворчал толстый.
– Это, знаете ли, не ответ: любая религия предполагает некий идеальный объект, – продолжал наступать очкарик, не обращая внимания на лестный отзыв. – У Гегеля, например, это абсолютный дух. Кого
Сказанное слово не может вернуться (лат.).
