Надо снять одежду. Давай, иди сюда! Дари, Саха тут? Позови.
Через мгновенье перед ним уже стояли два подростка. Сняв с Баргуджина маймахи, штаны, нагрудник и рубашку, Богдан попросил их принести кипящую воду и разлить в маленькие плошки. Дари и Саха бросились выполнять.
– Айлана, надо поговорить, – позвал он жену вождя под монотонное бормотанье Дзэтая. Шаман отошёл к костру и бросил туда щепотку травы. Запахло чем-то приятным и сладким. Он снял с шеи многочисленные ожерелья из ракушек и стал ими трясти над головой, завывая и произнося непонятные заклинания. – Смотри, – Богдан показал на раны. – Тут рваные куски, видишь? Туда могла попасть грязь. Он его ножом ударил. Нож точно грязный. Они им мясо режут, едят, в земле чистят. Сама знаешь, – жена вождя внимательно посмотрела ему в глаза и медленно кивнула. Богдан добавил: – Грязь будет гнить в ране. Мы её оттуда не достанем. Понимаешь? – на эти слова снова последовал молчаливый кивок. – У нас нет лекарств. Ничего нет. Даже пенициллина. Вот, чёрт, как же это объяснить? Помнишь, я Уйгулане давал? Так вот, сейчас ничего нет. Завтра, на жаре, рана опухнет и будет гангрена, – Богдан волновался, стараясь растолковать ей, чем опасно заражение, но жена вождя неожиданно подняла руку и остановила его.
– Спаси его, – тихо произнесла она.
– Э-э… – протянул Богдан, поняв, что надо уже не говорить, а действовать. – Ладно. Давай два ножа! Засунь их в костёр. Пусть раскалятся. Будем прижигать.
– Хорошо, – как будто это было привычным делом, согласилась Айлана.
– Послушай, а где все остальные раненые? Где Нурэй? – спросил он, пока она доставала ножи и засовывала их лезвиями в угли.
– У своих гэров.
– Их надо осмотреть. Всех. Срочно. Понимаешь? Если такие раны… ну от ножа или сабли… да любые вообще, надо прижигать. Прямо сейчас. Пока не стали гноиться. Ты можешь пройти по гэрам и всем это сказать? Я здесь всё сам сделаю. Надо срочно всем туматам сказать. Тускула послать и ещё кого-нибудь. Ребят надо спасать! Помоги. Я ему рану сам прижгу. Ты сходишь? Тебя послушают.
Какое-то время Айлана молча смотрела на него, как будто перед ней было что-то странное и неизвестное. Богдан сцепил зубы и ждал. Его всегда раздражала эта медлительность туматов в трудных ситуациях, когда они тупо смотрели на него, как баран на новые ворота, как будто прикидывали в уме, стоит ли ему верить.
– Уйгулана пойдёт. Я пойду. Дари пойдёт. Саха пойдёт. Тускул пойдёт, – твёрдо произнесла жена вождя. В её голосе прозвучала неприсущая ей суровость.
– Господи, ушам своим не верю, – пробормотал Богдан, с благодарностью улыбнувшись и отойдя к костру. – Смотри, надо взять воду из котла. Остудить её в плошках. Потом промыть раны и прижечь. Больше ничего не прикладывать! До утра ничего не делать! Только поить водой. Обязательно поить водой, – это было всё, что он знал об ожогах, потому что однажды сам случайно поскользнулся
