было еще ничего. Это был просто завтрак. Но, по мере того, как живот Ли рос, Андрей становился все грубее, а требования его все «смешнее». Он хотел, чтобы Ли подавала ему завтрак непременно в том самом платье с белым передничком, в котором до беременности работала в ресторане. Ли считала это милой причудой и соглашалась. Короткая юбочка жалко топорщилась на животе. Флердоранж украшал отросшие темные корни волос блондинки Ли. Но фантазии Андрея шли все дальше. Теперь он платил ей, как шлюхе. Платил за завтрак в постель, платил за постель… Копейки. И это были ее единственные деньги, так как позволить себе лезть в кошелек отца она не могла.
Ли знала одно: она хочет, хочет, хочет, чтобы Андрей любил ее. Эта жажда росла в ней вместе с животом. И чем тяжелее ей было нести бремя, тем больше хотелось любви. Хотелось, чтобы он ее пожалел, ну, просто погладил по голове… Андрей никогда этого не делал. Он заставлял ее готовить и стирать отдельно от матери. Он ее дрессировал.
Ли теперь часто плакала. Она не могла любоваться собой, на нее не смотрели мужчины…
Она ненавидела этот живот! Всем своим существом.
Однажды она вышла погулять. Бездумно шла. Ничего «не видя» вокруг себя. Вдруг резкий звук тормозов. Падение.
Все обошлось. Ли отделалась испугом. Чудом, ее едва задело. Мужик выскочил из машины и рявкнул матом. Потом увидел, что беременная, и замолчал.
А Ли была в каком-то странном оцепенении, и чувств – никаких. Только смутная досада. И презрение к водителю, протягивающему к ней руки, чтобы поднять с асфальта…
Однажды мать вернулась с работы утром. Застала дочь голую в одном передничке на стоящем колом животе, рыдающей над червонцем.
Мать выгнала Андрея.
Вернувшись с работы, он увидел свои вещи – хилый чемодан и чертежи, испещренные неприличными рисунками – выставленными за дверью. Он ушел, чтобы никогда не вернуться иначе, как алиментами.
Ли родила мальчика. Выяснилось, что она полностью сохранила свою фигуру. Уже спустя месяц Ли снова почувствовала себя если не счастливой, то хотя бы любимой самой собой. Она влезла во все свои старые шмотки. Они еще не вышли из моды. Тогда мода двигалась медленно, как уважающая себя дама. Не то, что сейчас.
Но этот ребенок! Он стал для нее воплощением ее неудачи. Она назвала его Сашей.
Пока Ли была беременна, она не пила ни капли спиртного, хотя иногда хотелось этого зверски. Родив, а сказать точнее, избавившись от живота, она решила дать себе волю. Через два месяца у нее «пропало» молоко. Если долго кормить, грудь обвиснет. Хуже этого кошмара Ли не могла представить себе ничего на свете. Она катала колясочку с пухлым, похожим на херувима, Сашей. Стройная, красивая, как никогда, одетая дорого и модно. Представляла, как прелестно смотрится: молодая мать ухаживает за сыном. Она была так молода, что ее даже спрашивали: уж не с братиком ли она гуляет? Возвращаясь домой, она была совсем одна, если не считать на редкость спокойного младенца.
