большая кожаная сумка, в которой находилось все необходимое для оказания первой помощи раненым животным: бинты, вата, хирургические инструменты и некоторые лекарства.
Да, то была Альфа – «аккуратный почтальон». Мы узнали ее по костной мозоли на правой задней ноге.
Мы расстелили на земле попону и положили на нее своего пациента. Ноги связали бинтом, а на челюсти наложили петлю. Это страховка, чтобы во время операции собака не могла укусить. Владимиров придерживал Альфу. Осторожно тампонами я снял с морды свернувшуюся кровь. Мы опасались, что у нее повреждены череп и левый глаз, но наши опасения не оправдались. Видно, небольшой острый осколок, словно лезвие безопасной бритвы, чиркнул по голове и разрезал кожу лба наискосок от правого уха к левому глазу. Здесь он рассек надбровную дугу, но не затронул глаза.
А другой осколок оторвал наполовину левое ухо.
Рану мы зашили шелковой ниткой. И ухо пришили. После этого забинтовали голову, оставив два окошечка для глаз.
Во время операции собака иногда вздрагивала и повизгивала. Когда же мы ее развязали, она встала, потянулась, будто расправляла уставшее тело, и замотала головой.
– Что, Альфа? Неловко? – спросил я.
Собака наклонила голову и попыталась лапами сорвать повязку.
– Альфа, нельзя! Фу! – крикнули мы разом с Мишей.
Собака послушалась.
– Надо теперь проследить за ней, – сказал я Владимирову, – а то она испортит нам все послеоперационное лечение.
Владимиров сел в седло, а я на руках подал ему Альфу.
Гнедок покосился на нее и фыркнул. Миша положил собаку поперек седла впереди себя и обхватил ее руками. Альфа прильнула к нему и как будто задремала.
Чтобы не тревожить пациента, мы ехали шагом и через час добрались до своей землянки. Нас встретил ветсанитар Квитко.
– О-о, да вы с прибылью… – сказал он, принимая от Владимирова раненую собаку.
Квитко предложил нам пообедать. В солдатском котелке он приготовил мясной кулеш.
– Но он уж, наверно, остыл. Я его сейчас подогрею.
– Не надо подогревать, – остановил я санитара, – нам как раз и нужен чуть теплый. А ну-ка, дайте консервную банку.
Мы отдали собаке свое мясо, и она охотно съела его.
Потом мы налили ей в банку суп и покрошили в него хлеб.
И это блюдо Альфа тоже охотно съела и даже облизала банку. Таким образом, в этот день от нашего обеда остались нам с Мишей, как говорят, одни рожки да ножки.
После супа мы угостили Альфу сладким. Хрупая сахар, она виляла хвостом и смотрела на нас с благодарностью. Карие ее глаза, выглядывающие из марлевых «окошечек», увлажнились и блестели.
– Ишь ты, сластена… – проговорил я.
Собака лизнула мне руку, и мы поняли это как просьбу повторить сладкое.
– Хорошенького понемножку, – промолвил Владимиров и повел Альфу в землянку.
После обеда я прилег отдохнуть в землянке.
