позволяло мне писать ей напрямую, хотя ответы ее шли по прежней схеме – через моего друга. В техникуме она появилась с гипсом на ноге и на костылях…
Счастье и энергия переполняли меня. Я с утроенной настойчивостью занимался тяжелой атлетикой и вскоре стал чемпионом техникума. К несчастью, техникумовский врач не знал, что мне клали на грудь двухсоткилограммовую штангу, и я ходил с нею, привыкая к весу. Позвонки мои, раздавленные весом, уплощались. Сердце, с трудом выдерживая нагрузки, стало расширяться и даже поворачиваться вокруг своей оси. Но, тем не менее, я каждый день выжимал, вырывал, толкал семь тонн. На очень несытной диете. Завтрак, к примеру, состоял из двух ложек винегрета, кусочка хлеба и стакана чая – такое меню было у техникумовской буфетчицы тети Клавы.
Переписка наша затягивалась. Она написала, что у нее есть парень. Действительно, Она дружила со своим одноклассником – эдаким лосем из Зачуговки. Однажды даже появилась с ним на техникумовском вечере. Мне предстояло назвать себя, иначе я выглядел бы в Ее глазах, да и в собственных, трусом. Оттягивал до каникул. И вот наступил день, когда я подошел к ней на лестнице и сказал:
– Здравствуйте… Меня зовут Александром, фамилия – Ольшанский. Это я иногда писал вам письма.
– Вы?
– Я… Если можете, извините, пожалуйста.
– За что?.. Вы писали очень хорошие письма.
– До свидания.
После этого я всячески избегал Ее. А вскоре наступили каникулы.
Летом о своей неразделенной любви я писал роман. По тридцать страниц на писчей бумаге в день да еще мелким почерком, – объем неподъемный даже для неисправимых графоманов. Требовали выхода чувства и мысли, а их легче всего описывать на бумаге. В Изюме при редакции газеты много лет работало литературное объединение «Кремянец», и я однажды решился зайти туда с одной из глав. Почитал вслух. Мудрый дед Степан Ищенко, лагерный сиделец, до отсидки киевский журналист и литератор, напророчил: «Сразу видно будущего литератора».
В сентябре наш четвертый курс отправлялся на практику. Я взял направление в Изюмскую машинно-тракторную станцию. Поджидая возле ворот грузовик, который должен отвезти нас в Чугуев, я увидел Ее на крыльце. Заметил, если смотрю в Ее сторону, то Она тут же исчезает за дверью. Отвернусь – Она опять на крыльце. Я понял, что это неспроста, и решил встретить Ее на автобусной остановке в Чугуеве.
Не ошибся. Она обрадовалась мне, и мы пошли к Донцу. Она рассталась со своим одноклассником из Зачуговки. Наступил момент, когда Она влюбилась в меня. Каждый день я ехал вечером в Чугуев, встречался с нею, а потом ночью в полночь или заполночь являлся в общежитие, прошлепав пешком в любую погоду несколько километров. В общежитии существовал обычай: тот, кто появлялся после двенадцати, должен спеть гимн Советского Союза. Для меня ребята делали исключение – во-первых, мое исполнение пришлось бы им выслушивать ежедневно, а во-вторых, с чемпионом техникума по тяжелой атлетике
