он, бледнея.
– Инспектор, – Виктор отодвинул от себя стакан. – Покажи-ка мне, любезный, свою долговую книгу. Ну? – мальчик добавил в глаза льда.
– Да, да, сейчас, – засуетился мужик и, нагнувшись, шлёпнул о стойку толстым гроссбухом. – Вот, здесь всё. За последние три года. Что было раньше, я не знаю. Я тут три года всего.
– Три года, говоришь? А на тебя голубчик уже жалуются, – усмехнулся мальчик, пододвигая книгу к себе и открывая первый лист. – Видно, очень ударно трудишься.
На жёлтых листах плели прыгающие линии корявые буквы кириллицы.
– Вся судьба деревни тут, – усмехнулся мальчик про себя, вчитываясь в каракули кабатчика. – А долг, он имеет свойство долго не кончаться. Что мы и имеем. Прошка Косой, три пуда ржи. Три пуда, это почти пятьдесят килограмм. Считай, мешок. Где мужику взять? Гришка Щербатый, пять пудов пшена. Этот вообще не вылезет. Петро Гнутый, молотилка. А молотилку он где взял?
– Ты что, милый, и инвентарём торгуешь? – Виктор поднял глаза на мнущегося кабатчика.
– Нет, это просто так записана сумма долга, – криво улыбнулся мужик.
– Всё правильно, для постороннего. Придёт, к примеру, царский приказчик, а кабатчик ему – вот, пожалуйте, Петро Гнутый молотилку у меня, типа, купил в долг, а денег до сей поры не отдаёт.
– В каталажку Петра, – радуется приказчик и поднимает стаканчик за здоровье кабатчика. – Вон рожу какую наел, мироед, – Виктор закрыл книгу и посмотрел на кабатчика.
– Ну что, милок, как с долгами будем рассчитываться?
– Может, их в Крым продать всех, и семьи тоже, татарам? – жалобно улыбнулся мужик. – Сами долги не вернут ведь. И другим наука будет, а?
– В Крым говоришь? – Виктор почесал нос. – Не плохая идея. Но везти далеко. Другие варианты есть? Поближе чтобы?
– Тогда только сечь остаётся, – мужик пожал плечами. – Но помогает плохо.
– Сечь? Ну, давай высечем. Пошли кого, собрать всех должников. Сможешь?
– Это я мигом, – обрадовался мужик, – мигом я это. – Он выскочил из-за стойки и подбежал к сидящим за столом мужикам. Наклонившись, стал что–то им быстро шептать.
– Не врёшь, Косопузый? – вскинул осоловевшие глаза на него один.
– Ей Богу, братцы, ей Богу, – стал креститься кабатчик, – вон и человек приехал специально для этого. Бежите скорей, соберите всех. А я вам потом ещё кувшин поставлю.
– Ну, смотри, Косопузый, – погрозил кулаком мужик, – если что, ты меня знаешь.
– Знаю, Харитон, знаю, – захихикал кабатчик, – бежите скорей, пока видно ещё.
Мужики заторопились вон, оставив кружки и кувшин на столе. Кабатчик вернулся за стойку.
– Что ты им сказал, что они так быстро побежали? – усмехнулся Виктор.
– Сказал, что указ государев новый пришёл. Что, мол, пить разрешено теперь сколько угодно и наказывать больше не будут.
– И чему они обрадовались? – удивился
