В одном из них, откинувшись на спинку и полуприкрыв глаза, расположился жилистый сухой старик. В кресле напротив сидел Игнасий, невысокий молодой мужчина, с виду около двадцати лет, русоволосый, сероглазый, с мягкими чертами лица. Оба были одеты в традиционное для Истины белое.
– Погибшего звали Аттам, отец. Он был жрецом Пресветлой Тимарет-хрусталь.
Игнасий помолчал, чуть склонил голову в знак уважения, пока отец-настоятель не сделал жест продолжать.
– Про Пресветлую Тимарет известно, что она одна из новых богов, явившихся в мир недавно. Служителей у неё немного, и она ревностно относится к каждому из них, если не сказать: ревниво. Когда Аттам впервые прибыл в город с караваном паломников, ему предсказали, что ему суждено повернуть судьбу всего мира. И он возгордился. Пылкий в молитвах и недурный собой, он быстро вознесся от простого послушника до полноправного жреца. Богиня ему благоволила. Аттам расслабился и почувствовал себя на особом положении.
Игнасий сделал паузу, выложил на стол перед собой свечу из красноватого воска и заговорил дальше, ускорив темп.
– Сегодня в половину шестого утра Аттам зашел в храм виноделия, расположенный возле Базарной площади. Он хотел одолжить несколько свечей. Тимарет любит утренние возжигания во славу себя, но Аттам накануне он так увлекся… хм… беседой с жрецом Ангура, что забыл их вовремя купить. В храме ему предложили и свечи, и средство для избавления от головной боли после высокоучëных вечерних бесед. В процессе принятия означенного лекарства Аттам нечаянно пролил жертвенное вино на себя и на алтарь Ангура. Небрежность в свечах Тимарет ещё могла вынести. Но не принесение жертв другому богу. Покинувший чужой храм нечестивец успел пройти всего десяток шагов, как божий гнев настиг его. Священный клинок поразил его в грудь, и площадь, в нарушение всех законов, залила кровь. Но это не самое неприятное, – Игнасий замолчал.
– Говори. – Взгляд светлых выцветших глаз из скучающего стал цепким. Узловатые пальцы стукнули по подлокотнику.
– Я думаю, что жрец Ахиррата-пророка завладел священным клинком Тимарет. И я боюсь, это не единственный чужой артефакт, которым они обладают.
– Почему ты так решил?
Игнасий на миг прикрыл глаза, восстанавливая в памяти цепочку фактов.
– Пять лет назад на фестивале поворота года была утрачена шкатулка Искр. Богиня Искр Хатт и ее жрецы устраивали традиционный фейерверк. В это время служителя-пророка накрыло озарение, он начал вещать о благости и прикосновении к свету. На площадку, с которой запускали фейерверк, устремилась толпа паломников. Когда порядок восстановился, жрица Искр, которой доверили реликвию, лежала без чувств, помятая и затоптанная. Шкатулку же не нашли, ни единой щепки. Даже богиня не могла ощутить свою частицу, заключенную в реликвии. Шкатулку посчитали погибшей.
Игнасий перевел дух и подался вперед.
– Вы помните, тогда это сочли нелепой, трагической случайностью. Беспечная жрица, чудовищное
