раздирали на куски,
И кровь сородичей лакали,
Вонзая в плоть свои клыки.
Случалось часто, что и люди
Так, наподобие волков,
Клинки вонзали в братьев груди
И умирали от клинков.
Тут подоспел Рашит на помощь
И волчью стаю разогнал,
Топтал их конь, он бил наотмашь,
Другому в сердце нож вогнал.
Подал он руку человеку,
И на коня взобрался тот,
Взошли на гору через реку,
У незнакомца – градом пот,
Глаза окутались туманом,
Упала набок голова,
На языке невнятном, странном
Он стал произносить слова.
Уж ночь настала, звёзды-свечи,
Вдали виднелся отчий дом,
Взвалил он груз с коня на плечи,
Побрёл, ведомый огоньком.
А рядом конь ступал устало,
И человек давно умолк,
Светило сонное сияло,
Но из-за туч был малый толк.
Они дошли, открылись двери,
Их ждал уютный, чистый кров;
Хозяин, интерес умерив,
В огонь подкинул больше дров.
И усадил он человека,
Всё осмотрел и подлечил.
Мать суп разлила по тарелкам
И хлеб достала из печи.
Айран подала в белой чаше,
И к мясу жирному – тузлук,
Обычаи велят так наши:
Забредший путник – лучший друг.
Джигит уселся рядом с гостем,
Он молча ел и тихо пил.
Убрали стол, собакам – кости,
Тут человек заговорил: —
«Благодарю, ты мой спаситель,
В груди моей зияла рана,
Иначе б был я победитель,
Сам налетел бы ураганом,
И разогнал бы волчью стаю,
Но боль – мою сковала грудь,
Я ослабел совсем, признаю,
Продлил моей ты жизни путь.
Уж день второй блуждал по склонам,
Не находя совсем дорог,
В объятиях природы лона
Я от увечья занемог,
Под вечер лёг я под берёзу,
Вой волчий сон мой перебил,
Для жизни чувствуя угрозу,
Собрал остатки прежних сил,
Взобрался на её макушку
Обвил руками тонкий стан,
Забыв кровать, да и подушку,
Мой разум сну был в плен отдан,
В пленении довольно долго
Мне снилась хычинов гора,
И сам я был голодным волком
Да, кстати, звать меня Мурат.
Был в детстве наречён Муратом,
Чтоб
