была необыкновенно учтива и даже похвалила бантик одной из кротовичек. Вскоре ее позвали в гости кролики, ондатры, выдры, барсуки, речные крысы, наконец, и семья лисов – все полюбили лису, ее безупречные манеры и добрую улыбку.
Прошло около года, и в один день вдруг пропали трое крольчат из семьи матушки Кароты. Все селение искало малышей, но не нашли даже клока шерсти.
Скоро пропали детишки старика-барсука Стрипса, потом – наследники другой кроличьей фамилии, выдрята Дьюи, крысята Уэйва… Дети исчезали один за другим из-под носа родителей.
У Мэри и у лиса из единственной семьи селения тем временем родилось трое лисят. Двое из них пропали – мальчик и девочка. Пропал отчего-то и сам лис. Мэри осталась одна с маленьким сыном, и все жалели ее.
А потом мать того лиса, Лили, зашла за чем-то к невестке и тут же поспешила на рынок, истошно вопя:
– Дети! Наши дети!
Оказалось, старуха не застала Мэри дома, только нашла своего внучка спящим в колыбельке. Дверь погреба была открыта, и там лисица увидала полные пузатых бутылок полки. На бутылках с мутноватой бордово-красной жидкостью красовались бумажки с именами пропавших детей, включая и детей Мэри. По тошнотворному запаху лисица догадалась, что это кровь.
Это Мэри убила малышей и заполнила бутылки их кровью!
Только сейчас звери поняли, отчего лиса покупала столько странных приправ и жила уединенно – она была ведьмой. Но зачем ей кровь детей?
Когда Мэри вернулась, набрав в лесу каких-то кореньев, ее во всем заставили признаться.
– Зачем ты сотворила такое, чудовище?! – вопросили они.
– Красота… – кротко потупила глазки лиса, но, увы, ничье сердце это больше не тронуло.
– Что?
– Красота… Кровь малышей дает молодость и… красоту. А мужа пришлось убить, чтобы не разболтал…
Звери были в ужасе. Может, в лисе и могли проснуться какие-то первобытные инстинкты вроде желания проглотить полевку, но сосать кровь, как дикие племена летучих мышей с гор? Да еще и убивать ради этого родных детей, собственных лисят!
Мэри связали и публично сожгли на большом костре на рыночной площади. Огонь бесстрастно сожрал кружева ее белой сорочки, охватил роскошный черный мех – и вот во всполохах пламени была уже не красавица-лисица, а безобразное чудовище.
Предсмертные вопли Мэри надолго застыли в воздухе.
Селение погрузилось в глубокий траур по бедным малышам.
Дом ведьмы сожгли, а маленького лисенка взяла к себе его бабушка Лили и вся семья его отца.
Звали малыша Крисом. Семья его покойного папы была рыжая, мама – чернобурка, поэтому окраска у лисенка была забавная: мордочка вся черная, спинка и ушки рыжие, лапки и хвостик черные. Таких лис называют сиводушками.
Но не из-за шкурки его не любили: все помнили Мэри, а кто не помнил – слышал о ней от взрослых. Беднягу Криса называли ведьминым
