от набата и манкости этой темноты, пропитанной возбуждением.
Игнат расстегнул пуговицу на талии, и провел ладонью к низу моего живота.
Это плохо закончится. Или хорошо…
Я с писком отскочила под хриплый мужской смешок, и быстро стянула с себя пальто. А Игнат, наконец, включил свет.
– Боишься? – довольно оскалился мужчина.
– Не дождешься. И… я серьезно, сегодня ничего не будет. Мне еще немного больно, – смутилась я под его взглядом, и протянула пальто. – Нужно подождать.
– Можем попробовать кое-что другое.
– Игнат, – рассмеялась я нервно, – ты только о сексе думаешь?
– О сексе с тобой, – он повесил нашу верхнюю одежду в шкаф, в один шаг наскочил на меня, и снова подхватил на руки. – Ты чертовски аппетитная, как можно не думать о том, как раздеть тебя?
– Пусти, дурной, – расхохоталась я, и засучила ладонями по его спине. – Игнат, ну хватит меня таскать!
– Притащил, – мир перевернулся, он усадил меня на диван, но не отпустил.
Отстранился на миг, рыкнул, сжал мои щеки пальцами, и впился жестким поцелуем в губы. Боже, ну что он творит? Я протестующе замычала в его губы, но оттолкнуть не смогла, впустила в рот его чуть шершавый, горячий язык, и несмело попробовала его.
Внизу живота тянет, лава разливается по телу огнем, я снова послушна мужским рукам, губам, подстраиваюсь под Игната. И… обнаруживаю себя лежащей под ним на диване с раздвинутыми ногами, между которых он и устроился.
– Нет, – покачала я головой. – Игнат, нужно подождать. Ты… если я откажу, ты пойдешь на сторону за сексом?
– Я не настолько озабоченный. Дьявол, – ругнулся он, и добавил несколько словечек покрепче. – Прости, малышка. Постараюсь не материться, не морщись. Просто не знаю, как от тебя оторваться. И не переживай, на сторону я не пойду. Смотрим фильм? – спросил он с неудовольствием.
– Что-то имеешь против кинематографа?
– Что-то имею против того, что ты не голая подо мной. Хм, я говорил, что не озабоченный? – коротко хохотнул Игнат, оттолкнулся на руках, и поднялся с меня. – Солгал. Не верь мне.
– Буду иметь в виду. Можем не смотреть фильм, а заняться чем-то другим. Кстати, – воодушевилась я, – завтра я иду в театр, представляешь?
– Зачем?
– Мой педагог замолвила за меня словечко, – я залезла с ногами на диван, и придвинулась к Игнату ближе – тянет, словно магнитом к нему. – Нина Васильевна раньше ругалась, что составов на постановки много. Говорила, что в её время было по одному составу, и так и должно быть. Так вот, скоро ставят «Спартак», набирают еще один состав, и если я покажу класс, то получу роль. Представляешь, возможно, даже главную!
– Главную? – чуть нахмурился Игнат. – Думал, что на сольные партии берут своих, ты ведь не из Петербурга.
– У меня есть фора. Я ведь по конкурсам все детство моталась. В Лозанну, в Хельсинки, в Париж… и я танцевала с первого же класса. До сих пор
