ножками, но через минуту, издав протяжный стон, все же умерла. Какой-то черный юморок пошел, да? А что вы хотите в субботнее утро после… В общем, вы поняли, позитивчика мало.
Я набрал номер Эшли. Через два гудка она ответила:
– Да?
– Привет, Эшли.
– О, Антон! Привет! Ты уже в пути?
– М-м… Куда? Я что-то пропустил?
– Так, стоп. В смысле – «куда»? Ты разве не слышал про Артема? Его так-то примокрили, – в голосе слышится раздражение.
Моя надежда достала револьвер и выстрелила себе в голову. Умерла во второй раз. Теперь уже точно. Отмучилась, бедненькая.
– Сегодня утром я уже слышал что-то подобное.
– Только сегодня?! Так-то мы на похороны едем. А ты? Приедешь?
Вот так, уже похороны. Работа отрывает от коллектива.
– А надо? – вырвалось у меня прежде, чем я успел остановиться.
Реакция последовала незамедлительно:
– Сними эту маску бесчувственной мрази! Тебе она не идет. Я ведь знаю, какой ты на самом деле.
Черт подери, прямо экстрасенс какой-то! Я и сам-то до конца себя не знаю, а она, видите ли, знает! Но я не перебиваю ее и продолжаю слушать.
– Он был и твоим другом! – она повышает голос. – В общем, так, если надумаешь, то к десяти будь у кинотеатра «Мир». Встретимся там, но учти: я не смогу тебя долго ждать, – Эшли отключилась.
На часах десять минут десятого. В принципе, время есть. Итак, Жижу все-таки убили… Похороны… Что я вообще знаю о похоронах? Проходит прощание с телом усопшего, затем гроб закапывают в землю, траур… С трауром, правда, сейчас как-то не очень. Не соблюдают его. По крайней мере, мне так кажется. Посидели, выпили, покушали, помянули… В общем, соблюли формальности и разбежались по своим делам. Поскорее забыть о случившемся, вернуться к обычной, привычной жизни, не омраченной памятью о трагедии. Сейчас даже черный цвет потерял значение траурного. Зачастую на похоронах можно увидеть молодых парней и девушек, разодетых в пух и прах. Да и не только молодых людей… А черный цвет, он теперь «стройнит и подчеркивает фигуру». Вот так. Нет, нет, я далеко не ангел, но что-то уходит из жизни людей, уходит навсегда, а пустота ничем не заполняется. А это опасно. Очень.
Взгляд скользнул по кустам роз.
– Моя мама их очень любит, – говорю я вслух сам себе и, тяжело вздохнув, встаю со скамейки.
Суставы в коленях захрустели. Эх, старость не в радость, молодость не жизнь. Еще восемнадцати нет, а хрущу, как развалина. Пора активизировать свою жизнь. Да куда еще-то? Просто какая-то неудачная суббота, потому и мысли не очень. Выкинув окурок, я поплелся на автобусную остановку.
Новость о смерти Артема все-таки сильно меня шокировала – все мысли были только о нем. Что случилось? Ведь должно же быть какое-то объяснение? Как он вообще позволил с собой такое сделать? А может, просто
