Евгений Онегин. Александр Пушкин

      Причудницы большого света!

      Всех прежде вас оставил он;

      И правда то, что в наши лета

      Довольно скучен высший тон;

      Хоть, может быть, иная дама

      Толкует Сея и Бентама,

      Но вообще их разговор

      Несносный, хоть невинный вздор;

      К тому ж они так непорочны,

      Так величавы, так умны,

      Так благочестия полны,

      Так осмотрительны, так точны,

      Так неприступны для мужчин,

      Что вид их уж рождает сплин.[15]

      И вы, красотки молодые,

      Которых позднею порой

      Уносят дрожки удалые

      По петербургской мостовой,

      И вас покинул мой Евгений.

      Отступник бурных наслаждений,

      Онегин дома заперся,

      Зевая, за перо взялся,

      Хотел писать – но труд упорный

      Ему был тошен; ничего

      Не вышло из пера его,

      И не попал он в цех задорный

      Людей, о коих не сужу,

      Затем, что к ним принадлежу.

      И снова, преданный безделью,

      Томясь душевной пустотой,

      Уселся он – с похвальной целью

      Себе присвоить ум чужой;

      Отрядом книг уставил полку,

      Читал, читал, а всё без толку:

      Там скука, там обман иль бред;

      В том совести, в том смысла нет;

      На всех различные вериги;

      И устарела старина,

      И старым бредит новизна.

      Как женщин, он оставил книги,

      И полку, с пыльной их семьей,

      Задернул траурной тафтой.

      Условий света свергнув бремя,

      Как он, отстав от суеты,

      С ним подружился я в то время.

      Мне нравились его черты,

      Мечтам невольная преданность,

      Неподражательная странность

      И резкий, охлажденный ум.

      Я был озлоблен, он угрюм;

      Страстей игру мы знали оба;

      Томила жизнь обоих нас;

      В обоих сердца жар угас;

      Обоих ожидала злоба

      Слепой Фортуны и людей

      На самом утре наших дней.

      Кто жил и мыслил, тот не может

      В душе не презирать людей;

      Кто чувствовал, того тревожит

      Призрак невозвратимых дней:

      Тому уж нет очарований,

      Того змия воспоминаний,

      Того раскаянье грызет.

      Всё это часто придает

      Большую прелесть разговору.

      Сперва Онегина язык

      Меня смущал; но я привык

      К его язвительному спору,

      И к шутке, с желчью пополам,

      И злости мрачных эпиграмм.

      Как часто летнею порою,

      Когда прозрачно и светло

      Ночное небо над Невою[16]

      И вод веселое стекло

      Не отражает лик Дианы,

      Воспомня прежних

Скачать книгу