style="font-size:15px;"> Подвал Валерий Павлович оборудовал удобно. По его периметру на стеллажах, на металлических угольниках, укрепил деревянные полки. И на них составлял соления и варения в стеклянных банках и баночках, разного размера. Многие из них были с наклейками, и каждая полка под определённый вид консервантов.
Сейчас он спускался в подвал с особой поспешностью, на которую понуждала саднящая боль на физиономии, которую и лицом теперь нельзя было назвать. Казалось, там, в подвале, была вся амбулатория, которая спасёт его от физических и психических страданий. Перед тем, как спускаться в подвал, он включил свет в него, и теперь с азартом стукнул ладонью в дверь. Дверь распахнулась. Но лучше бы она на тот момент была забаррикадирована изнутри.
Шиволовский, переступив порог, стал вновь опускаться на колени. В его сознании померк электрический свет.
– Убила-а… – только и могли вымолвить его уста.
Всё, что стояло когда-то на стеллажах: соленья и варенья, и пустые банки, – теперь валялось на полу в песке в разобранном виде, в виде мелких осколков и дребезг, вперемежку с содержимым банок и баночек. И, естественно, барсучий жир в малиновом варенье…
– Но машина-то причём?!. – воскликнул Генеральный, когда Валерий Павлович почти закончил свой рассказ. – Нет, ты её найди, Валерка. Найди. Надери ей это самое. Банки, посуду бей, а машину не трошь. Это ж ма-ши-на! Вот, мерзавка! Но ты её хоть, это самое… Кхе-кхе…
– Да было… Правда, выпившим был, уснул быстро.
– Вот это плохо. На охоту ходить, собак кормить.
– Да, теперь-то ясно, а тогда – перебрал немного…
– Ну, ничего, ещё молодой, исправишься.
– Постараюсь. Только, кажется, она, эта стерва, не наша, не местная. Не видел я её здесь раньше. Да и не на чём искать её. Нет машины.
Директор задумчиво попыхтел упругими губами, потом, игриво посмотрев на Шиволовского, сказал:
– Ладно, Валерка, не плачь. Найдём тебе машину. Подумаем. Может, что-нибудь из директорского фонда выкроем. Деньги найдёшь?
– Родион Саныч! – воскликнул Валерка, едва не подскочив со стула. – Да я в лепёшку расшибусь! Да я… – и почувствовал, как уголки глаз защипало, того гляди, слеза выкатится.
– Ну, на счёт лепёшки, не горячись. Ты мне даже такой, поцарапанный, нужен. Ты мне ещё послужишь.
– Послужу…
– Ну, вот и договорились. А теперь иди. И не будь впредь таким раздолбаем.
– Родион Саныч… Да я в жизнь теперь такого не допущу! Чтоб я ещё раз с такой связался…
– Иди, иди. Знаю я вас, – и директор отмахнулся от посетителя.
Вот тут бы Шиволовскому и закончить аудиенцию. Но Валерий Павлович впал в благодарственную эйфорию, и потерял контроль над ситуацией.
– Родион Саныч… Отец родной… Да я… – при этом его полосатая физиономия лоснилась, и чем-то напоминала морду не то шакала, не то гиены.
– Нет,
