7
– Кать…
Молчит.
– Котька, давай фильм посмотрим?
Кивок, и… тишина в ответ.
– Или погуляем? – не отстаю я.
Дочка пожала плечами, а я кулаки сжала под столом. Достало! Дерьмовая я мамаша, но терпение моё истончается. Иногда… черт, иногда, особенно сегодня, мне дочку встряхнуть охота!
– Кать, почему опять молчим, а? Вчера вон как бодро болтала, прям фонтан красноречия. Ка-а-ать, ну что опять не так?
Дочка вздохнула, но не ответила.
Психолог говорила, что дочка не издевалась надо мной, когда молчала. Она правда не могла говорить из-за стресса. Но еще дело в том, что хоть Катька меня и не винит в крахе семьи, подсознательно она винит меня в том, что я её не защитила.
Потому и не готова была говорить.
Но заговорила же! Причем не пару фраз она выдала, а трындела целый день.
Сейчас-то почему молчит? Манипулирует? Издевается?
Боже, дай мне сил не отвесить оплеуху своей дочурке…
– Кать, что не так? Ты обиделась на меня? Или… я не понимаю, – всплеснула я руками. – Почему с чужим человеком ты готова говорить, а со мной нет? Ты можешь хоть слово мне ответить, а? Или напиши, если я недостойна того, чтобы твой голос услышать, – невольно повысила я голос.
Катькины губы задрожали, она бросила кухонное полотенце на стол, и выбежала из комнаты. И ответил мне топот её ног по деревянной лестнице, ведущей на первый этаж.
– Катька, извини, – выкрикнула я, встала, хотела пойти за ней, но с выдохом плюхнулась обратно на стул. – Уф, когда это всё закончится? Я же думала, что всё наладилось… дьявол!
Нет, не могу я идти сейчас к дочери и извиняться за окрик, нервы на пределе.
А вчера… вчера всё было классно, мне впервые за этот месяц было по-настоящему весело. Мы слепили снеговика, пообедали, затем вернулись к нашим зимним инсталляциям, и доделали снеговику бабу и ребенка. Продвинули семейные ценности, так сказать, а то нефиг снеговику быть вольным одиночкой! Затем мы снова перекусили, и даже посмотрели с Катькой мульт.
Егор всё это время был с нами, и я нарадоваться не могла – Катя была оживленной. Буквально успокоиться не могла: болтала, моталась с первого этажа на второй, и обратно, притаскивая Егору свои награды, хвастаясь ими, и треща без умолку.
А я-то губу раскатала, угу. Думала: ну всё, намолчалость моё дитятко, больше не будет меланхолии и тишины.
И наступило утро. А с ним и тишина от Котьки.
Вот у меня и сдали нервишки.
– Дыши, – скомандовала я себе, хотя завизжать готова от оглушающей тишины в доме. Такая тишина, что аж в ушах звенит. – Дыши, Настя, скоро всё наладится, просто дыши!
Может, аутотренинг бы и помог, но подействовать он не успел. Мой телефон завибрировал.
– Ох, мать твою, что тебе надо, – пробормотала я, и приняла вызов: – Да.
– Привет, милая, –
