морепродуктов.
Я продолжал, чувствуя, что безрассуден, невменяем и совершенно не похож на себя впервые за многие годы.
– Милая, я не знаю, что он тебе сказал, но то, за чем я вас застал, не имело ничего общего с засорением унитаза, а рот тебе заткнуло классно.
Старый добрый Брендан поперхнулся пивом, закашлялся и выплюнул часть пены и горошка-васаби. Подошел бармен, протягивая нам три высоких стакана воды. Брендан выпил свой менее чем за две секунды.
– Ты изменила ему?
Он ткнул большим пальцем в мою сторону, меча гром и молнии.
Теннесси неопределенно пожала плечами.
– Он изменил первым. С моей сестрой.
– Может, и так, но именно ты привела в наш брак третьего участника.
Она повернулась и бросила на меня яростный взгляд.
– Но это ты хотел секса втроем! – ткнула она пальцем мне в грудь.
– Я про гонорею.
– Ладушки. – Брендан встал, похлопал себя по карманам, чтобы убедиться, что бумажник, телефон и достоинство находятся на месте. – Я пойду в свою каюту. Вам, очевидно, нужно кое-что решить, и, честно говоря, уже поздновато, а я плотно поужинал. Приятно было познакомиться с вами, мистер и миссис… Вайнер.
Последнее было произнесено с содроганием.
Я с улыбкой помахал ему.
– Конечно. Может быть, мы как-нибудь сыграем партию в гольф.
– Да. Не знаю, как насчет этого. Я не очень люблю гольф.
Он уже был по другую сторону бара. Бедный, его утомила наша драма.
Я обхватил Теннесси рукой и сжал, моя улыбка стала шире.
– Скажи ему «пока-пока», кузина.
– Я убью тебя, – пробормотала она.
– О, милая, только если я не убью тебя первым.
Семь
Теннесси
Признаться, я не болтала с Бренданом в баре.
Я вообще не должна была быть в баре.
Я направлялась к прогулочному помосту, погруженная в свои мысли и едва-едва справившаяся с очередным потоком слез и икоты, когда заметила, что с другой стороны палубы в огромном баре работает только один бармен.
Ему было не больше двадцати трех лет, он был взволнован, отчего под мышками у него было два огромных пятна пота.
Помощь другим всегда давала мне ориентир и успокаивала душу. Видеть кого-то, кто в этот момент может быть более напряжен, чем я, означало, что я могу помочь, пусть не себе, но кому-то.
К тому же мне нечего было делать, пока Круз Костелло, без сомнения, был занят тем, что рассказывал всему миру, какая я идиотка.
Кроме того, на мне все еще была форма «Джерри и сыновья», и я выглядела как официантка.
Если это была не судьба, то что?
Бармен – Стиви – чуть ли не поцеловал меня, настолько он был благодарен за помощь. Очевидно, обе коллеги, которые должны были работать с ним в эту смену,
