заговорил со стариком, стараясь произносить слова, как можно громче и отчетливей, как будто это могло бы ему помочь достучаться до упрямого деда. – Дедушка! Сюда смотри – нам помощь нужна! Ок, допустим, переберемся мы на тот берег, а там что? Деревня ближайшая там или нет? Ты сам-то откуда, где живешь, а?
– Издалека я сам-то, – вздохнул дед. – Туда вам и не добраться, поди. Разве что с Божьей помощью…
Андрей схватился руками за голову и в отчаянии забегал взад вперед по берегу.
– Погоди! – остановил его Кирилл и подступился к деду. – Послушайте, мы попали в беду.
– Это-то я вижу! – закивал дедок, смерив Кирилла пристальным взглядом. – В беде вы, ребятушки, в какой еще беде. Уж ты-то, мил человек, – он указал корявым старческим пальцем на Кирилла. – больше всех.
– Да он издевается! – возмущенно воскликнула Софья.
А Кирилл спросил, нехорошо сощурившись:
– Это почему же я на особом положении?
– Так а я что же, я ничего, может и ошибаюсь, – заюлил старик. – Показалось, что думы тебя гложут невеселые. А так-то, откуда ж мне знать, грешному? Что у кого на душе только самому человеку ведомо, да Богу одному.
Кирилл сжал зубы, на щеках заиграли желваки. Кажется, он хотел ответить что-то резкое, но сдержался и произнес отрывисто:
– Ладно, давайте пока оставим богословские вопросы в покое. Поймите, мы попали в аварию, наша машина утонула. Все личные вещи, деньги – все пропало. Нам нужно добраться до жилья, обогреться, просушить одежду. И – самое главное – найти какую-то связь, позвонить родным, в ГАИ, наконец.
– А ты бы к Богу, милый, обратился, просил смиренно наставить тебя на путь истинный, да спасение в великой милости его даровать. Может, Господь бы тебе и подсказал…
Кирилл нетерпеливо мотнул головой, но деда не так легко было сбить с толку.
– А коли молиться не умеешь, так я подскажу. Может Господь то нас через нашу беседу то и услышит, да и поможет Вам. Али, может, какие грехи у тебя, что обратиться к Господу не решаешься. Ты не бойся, милосердие Его не знает границ.
– Ну, началось, – устало вздохнула Софья. – Покайтеся, грешники!
Чуть отвернувшись от деда, покосившись на Софью, Кирилл произнес едва слышно:
– Он ненормальный. Шизофреник с навязчивой идеей. Не спорь с ним.
Но старик, кажется, услышал, потому что растянул в ухмылке провалившийся рот, показав редкие зубы, и протяну нараспев:
– А что ж, может, и так. Стар я уже, может, и разумом стал мутиться. Ты человек молодой, ума светлого, великого, – тебе всяко виднее.
Андрей, не слышавший последних слов их беседы, уже снова раздраженно наступал на старика:
– Слушай, ты, проповедник недоделанный! Кончай нам мозги компостировать. Говори давай, как к деревне выйти, а то я своими руками тебе отпущение грехов устрою!
Андрей
