пыталась увидеть свет, и открыто заявить о чем-то своем, наболевшем и вымученном.
Только под самое утро она закончила свою жуткую уборку, и обессилевшая упала на пороге спальни.
Каркассон. Цитадель. 29 августа 1221 года.
Сенешаль спустился во двор цитадели, куда уже притащили двух пленных катаров. Он посмотрел на их серые лица. Было видно, что они все еще находились в шоке из-за неожиданной засады и пленения. Рыцари толкнули пленников, повалив их на землю возле ног сенешаля.
– Ну, голуби мои сизокрылые, – и де Леви сурово посмотрел на них, – или мы рассказываем, как на духу, или…
Он повернулся, махая палачу рукой. Из-за кузницы вышел здоровенный широкоплечий палач, лицо которого закрывал красный капюшон с вырезами для глаз. Сенешаль перехватил их испуганный взгляд, повернулся к пленникам и произнес:
– Мой вам совет – не надо играть в героев…
Палач подошел к сенешалю и поклонился. Ги де Леви посмотрел на них, пожал плечами и, обращаясь к палачу, виноватым голосом сказал:
– Твоя, значит, работа, мой дорогой Жан-палач. Не хотят он по-человечески, ой, не хотят…
– Мы их тихонечко, ваша милость… – палач приказал своим подручным поднять пленников и оттащить в подвал башни. – Мы с ними, как с сахарными будем обращаться…
– Обращайся, как душе будет угодно, – через плечо бросил сенешаль, – только, чтобы через три часа у меня на столе была подробная бумага допроса…
– Так ведь, ваша милость, мы неграмотные, прикажите нам двух монахов, что ли, выдать… – развел руками палач. – Пусть они, Божьи слуги, и записывают всю галиматью, что будут орать наши соколики…
Он нежно погладил пленников по головам. Один из катаров задрожал всем телом и обмяк, потеряв сознание от ужаса, которому его в скором времени подвергнут. Второй же пленник, коренастый и волевой, судя по чертам его лица и большому подбородку, что-то промычал сквозь кляп, окидывая уничтожающим взглядом своих мучителей.
Сенешаль что-то шепнул одному из оруженосцев, который тут же убежал и вскорости возвратился с двумя монахами, нашими старыми знакомыми. Они подошли и смиренно поклонились сенешалю.
– Святые отцы, – Ги де Леви нервно барабанил пальцами по рукояти кинжала, висевшего у него на поясе, – проведите-ка запись допроса, коему сейчас наш Жан-палач подвергнет этих двух славных голубков.
Монахи молча поклонились и, когда они проходили мимо сенешаля, тот успел тихо шепнуть одному из них:
– Все вопросы о главе шпионов…
– Понятное дело… – ответил один из монахов и успел шепнуть в ответ, – можете вскользь сказать ей, что сегодня прибывают ее старые слуги, что, мол, нашли их с большим трудом, желая порадовать ее и скрасить несчастной одиночество…
– Клянусь спасением души, я так и сделаю… – ответил с еле заметной улыбкой сенешаль.
Пленных
