пробегают по голове. Поцелуй застывает, губы касаются друг друга, я закрываю глаза, смакуя каждое мгновение.
Милана ложится ко мне, на грудь, свернувшись клубочком. Она так вписывается в мои руки, будто сплетена только для меня. Тембрально окрашенный звучный голос поет:
Я думаю о тебе каждый раз
Я делаю вдох и затем
Я отпустил
Я помню, когда ты была моей…
Не пропуская мимо ушей слова играющих сегодня песен, я и сам поддаюсь меланхолии – могу подписаться под каждым из них. «Если завтра не настанет, будет ли она знать, как сильно я любил её?» – Пел предыдущий исполнитель. Эти слова я задавал себе каждый раз, ложась спать один на один с собой, и глядел в пустую стену. И так год за годом, до поры до времени, когда кто-то там, то ли Бог, то ли сатана, не решил позабавиться над нами и подкинуть удобный случай для внезапной встречи.
И как вытащить из головы этот кусок времени и забыть то одиночество, в котором я прозябал? Встретив ее, я за долгое время почувствовал в себе что-то человечное и та нежность, которую она разбудила во мне от беспробудного сна, с каждым днем ширится, что я сам шокирован от каждого своего действия, от тех чувств, пронизывающих меня, кажущихся мне даже чуждыми… А когда я прикоснулся к ней, то снес все барьеры и все обещания, поставленные самому себе. Она оживила мою душу, душу безумно влюбленного в неё.
Любимая вытягивает меня из мыслей:
– Джексон, а чем ты занимался, когда у тебя был отпуск? – «Заставлял работать мозг в ускоренном непрекращающемся ни на миг режиме». – Или в обычный выходной день?
Играясь с кончиками ее волос, переплетая ими свой палец, я взираю в темно-фисташковые глаза и отвечаю коротким смешком на ее вопрос, затем негромко произношу:
– Я до какой-то степени не имею представления ни о том, ни о другом.
– Как так?! – по-детски удивляется она и строит гримасу.
– Работа, работа и еще раз работа – таков мой девиз, милая.
Не проходит и секунды как начинают сыпаться реплики замечаний:
– Нельзя же постоянно работать! Человеку нужен отдых так же, как и работа. Когда он расслабляется, то…
Чужим голосом я непреднамеренно подхватываю ее фразу:
– Начинает думать о том, чего и кого ему не хватает в жизни…
Она надувает одну щечку воздухом и через немного продолжает, увиливая от темы, за которую, хочешь не хочешь, мы все еще цепляемся:
– Но ведь ты же занимался чем-то отдаленным от работы?
Потянувшись рукой к горстке винограда, свисающей с вазы, срываю одну с веточки и отвечаю, положив её в рот:
– Взгляни на нижнюю полку библиотечного шкафа. И сдвинь взгляд на ее правый край.
Недоуменным выражением лица, не осмысливающим, как мой ответ связан с ее вопросом, она исполняет мою просьбу и с появившейся широкой улыбкой от образовавшейся в ней мысли
