рок-музыканта, отпахавшего гастрольный тур, либо на байкера, в составе своей банды пересекшего Соединенные Штаты от океана до океана с остановками разве что на бутылку «Будвайзера». Впрочем, ничего музыкального, а тем более байкерского, в манипуляциях, им производимых, не угадывалось.
Глядя сосредоточенным взглядом перед собой, атлет-рок-н-рольщик подстать механическому роботу, выполнял монотонно-конвейерную работу, вкладывая лежащие стопкой справой стороны стола черные пластиковые прямоугольники, похожие на визитные карточки, в бумажные конверты такой же мрачной окраски, предварительно придирчиво сверив нанесенные на них золотистым тиснением надписи. О важности поставленной перед ним задачи свидетельствовало выражение его лица, а точнее, такие детали, как плотно сжатые губы, вытянувшиеся в одну тонкую линию, и резко очерченная вертикальная борозда, залегшая между сдвинутыми к переносице бровями.
Тем не менее, несмотря на сильную занятость, он прервал свое занятие, чтобы взглянуть на топчущегося в дверях посетителя. Обтянутая лакированной кожей рука с раскрытой вверх ладонью вытянулась в приглашающем жесте, кончиками пальцев указывая на стоящее напротив стола древнее, как и сам дом, стул-кресло с полинявшей плюшевой обивкой и исцарапанными деревянными подлокотниками. В глазах, внимательно изучавших пришедшего плясали два желтых огонька, похожие на отблески пламени свечи. Однако никаких свечей в комнате не было и в помине. Настольная лампа, кстати, была. Старая и на вид довольно увесистая. Но включать ее никто не собирался, как и покрытую добрым слоем пыли матерчатую люстру, бахрома абажура которой давно приняла образ пещерных сталактитов, почти касавшихся макушки сидящего за столом. В комнате не был включен ни один прибор электрического освещения. Нигде, как уже упоминалось, не наблюдалось так же зажженных свечей, лучин, лампад, факелов и прочей пожароопасной ерунды. А свет все-таки был! Он словно струился сверху, образуя ровно очерченный круг освещенного пространства, в центре которого располагался стол, за которым и восседал странный кожаный персонаж.
…Сидя в жестком неудобном кресле, вцепившись в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев, он широко раскрытыми то ли от ужаса, то ли от невозможности восприятия сюрреализма происходящего, глазами смотрел на Кожаного, пытаясь одновременно разглядеть предметы обстановки за его спиной. Сделать это, как выяснилось, было совсем непросто. Ввиду того, что световой цилиндр, в центре которого находилось рабочее место Кожаного, своей яркостью настолько контрастировал с окружающей его темнотой, что все находящееся вне освещенного участка комнаты, включая его самого, буквально тонуло во мраке. Единственное, что он смог различить за широкими покатыми плечами – это очертания чего-то высокого, прямоугольного, похожего на узкую одностворчатую дверь.
Кожаный, в свою очередь, не скрывая любопытства, нагло таращился на него своим желтоватым
