и отряхнувшись от хвойных опилок, опавших со старой ели, чьи отяжелевшие ветви нависали над волчьим логовом, Гроза, оглядевшись вокруг, так и плюхнулась на тело ящерки. В ее маленькой голове не было места для такого огромного мира. Сколько же тут было деревьев? Не меньше сотни, нет, двух сотен елок и сосен, своими верхушками упиравшихся в небо! Где-то неподалеку лес загудел – это пела горлица, но волчица никогда не слышала ее голоса, поэтому зажмурилась и прижалась к земле. Страшный шум прекратился, и вдалеке послышались новые песни, исполняемые множеством птиц, чьи голоса только предстояло узнать и запомнить трусишке. Все ее тело дрожало от страха, она сжалась и сделалась еще меньше, чем была, и теперь походила на раненого зайца больше, чем на щенка. Природа и ее множественные голоса пугали волчишку, одна только мирная горлица привела ее в ужас! О, как хотелось ей снова лежать у теплого бока матери и ничего не видеть… Ее точно съедят, а виной этому – существо из логова, принадлежащее этому опасному миру, так не похожему на то тепло, к которому привыкла Гроза.
Но делать было нечего, что-то все же тянуло ее в этот шумный мир, нужно было побороть свои страхи. Уже с опаской, оглядываясь по сторонам и не спеша переставляя лапы, волчица последовала за следом матери. Оказалось, что все вокруг логова было усеяно отпечатками ее лап. У нее были очень большие лапы с длинными когтями, оставлявшие характерный, по-настоящему волчий отпечаток на неподатливой земле. Гроза следовала по этой дорожке и много раз сбивалась, начиная идти по совсем старым следам. Так она, уткнувшись мордой в землю, невольно обошла вокруг логова и, увлекшись, не заметила корня, коварно торчавшего из-под земли. Прежде чем ее хорошенькая мордочка встретилась бы с жесткой корой, ее отвлек звонкий визг братьев и сестер. Они тоже выбирались в новый мир вслед за ней! Волчата спешили выйти на свет, опережая друг друга в погоне за знаниями и опытом. Они спешили жить в этом старом хвойном лесу, куда каждое утро с усилием пробиралось солнце. Свет, которого они не могли видеть ранее, влек их за собой, вызывал сильнейшее желание двигаться, бежать, стремиться. Этот инстинкт они унаследовали от родителей, тоже в свое время услышавшими этот древний зов, сделавший их охотниками, которые живут движением, а не имея больше сил на то, чтобы гнаться за солнцем, погибают, отдавая тело Тайге.
Грозе не хотелось, чтобы ее обогнали, поэтому она, вмиг позабыв все свои потрясения, побежала вниз с холмика, скрывшись в зарослях кислицы. Казалось, что она затерялась среди огромного заросшего ковра, сплошь усеянного белыми цветами. Волчица оказалась в небольшой ямке, поэтому всё, что успели заметить другие щенки, – уши, мелькавшие позади логова. Она упорно пробиралась сквозь эти заросли, и вскоре ее лапы почувствовали под собой мягкое покрытие, приглянувшееся ей. Мох был для нее приятным открытием. Он чем-то походил на то, что лежало в ее логове. Гроза, как и подобает юному исследователю, извалялась в нем и даже попробовала мох на вкус, быстро убедившись,
