находил равнодушный прием. Шесть раз Пушкин ездил в Питер (однажды даже видел в переходе живого Б.Г.3 с гитарой), три раза в Таллинн и дважды в Ораниенбаум. Причем, когда Пушкин был в Таллинне в последний раз, горячие эстонские парни чуть не сделали в его голове пару лишних дырок. Прямо из помпового ружья. Он чудом унес ноги. (Ох уж эти эстонские парни: даже послать нельзя)
Пушкин понимал толк в казаках и прогулках. Как-то в подземном переходе (недалеко от станции метро «Черная речка») он познакомился с милыми мужиками, разодетыми как телепузики4. У одного похабного казака даже значок был, что-то вроде «к 30-летию службы в телепузиках, а также ко дню рождения». И вот все эти телепузики стояли и размахивали нагайками. И жестикулировали между собой на азбуке глухонемых.
Ну чё, Пушкина тоже соплей не перешибешь. И хотя он и понятия не имел, каково это – носить лампасы и быть телепузиком, – и даже не знал азбуки глухонемых, ему таки тоже хотелось поговорить и раскинуть пальцы веером. Поговорил. Раскинул. В результате – полное непонимание ранимой души поэта и охаживание его подсвечниками по бакенбардам. Причем тулепузик с медалькой отцепил накладную бороду и размахивал ей, как флагом, подбадривая остальных. (Ржачный ржач, ага. И таки бедный Пушкин, даже поговорить не с кем)
А вот ещё был случай. Однажды Пушкин поехал на природу, где и устроил купальную ночь с хороводами и прыжками через костер. Но прыгал он таки не долго, порвал джинсы и перестал. (Допрыгался)
Эстонцы – хороший народ. Когда Пушкин шел автостопом по Эстонии в первый раз (ещё до знакомства с Татьяной), он остановился в придорожном кафе (там ещё вывеска с медведиком была). И вот, пока Пушкин изучал меню, пытаясь найти хотя бы слово по-русски, к нему подошел эстонец и предложил помочь с заказом. Ещё через две минуты Пушкин сидел за столом эстонца, пил ароматную эстонскую водку и декламировал стихи в авторском исполнении. А потом они немного подрались: просто так, от полноты чувств. Тамагочи5 гнусаво подбадривали поэта российским гимном.
Позиционируя себя эстетом и гением русской литературы, Пушкин не чуждался странностей ординарной жизни. Однажды осенью в Летнем саду он битых полчаса беседовал с гипсовой аллегорией Весны. Сестренка была мокрой и чистой, как слеза пионерки. (О чем они говорили?.. И зачем?)
Однажды на пивняке Пушкин поспорил с Онегиным.
– Скажи, чувак, – спросил Пушкин, – таки ты хочешь уехать в Америку?
– Неа, – помотал головой Онегин и отхлебнул пива. – С какого?..
– Как это? – удивился поэт. – Теперь каждая собака хочет в Америку, даже коммунисты…
– Так я же не собака, – парировал Онегин.
– А ну да, ну да…
Пушкин позиционировал себя как опытного чтеца и старого книжника. Как-то вечером он даже взялся почитать рассказы старины
Б.Г. – одно из домашних прозвищ питерского музыканта Бориса Гребенщикова.
Телепузики – герои одноименной телепередачи для детей.
Тамагочи – электронная игрушка, заменяющая домашнее животное. Разработана в Японии.
