не заметил бы ничего необычного, то здесь обычность комнаты как раз и заканчивалась на полу и стенах. У самого потолка парила трехъярусная хрустальная люстра. Правда беглый взгляд не давал однозначного ответа на вопрос, крепится ли люстра к потолку или же здесь использовано заклинание левитации. Но ритмичное покачивание хрустальных подвесок свидетельствовало о последнем. Каждый ярус содержал по 10 свечей разного размера, которые горели язычками зеленого пламени и при этом не таяли и не капали воском. Графиня любила создавать огонь в цвет своих глаз. У ближайшей ко входу стены стоял чайный столик из лакированного дерева овальной формы, а вокруг него четыре стула из такого же дерева с золотистой велюровой обивкой, три из которых отодвинулись от стола, как только Элайза Фон Келлер с сыновьями вошли в гостиную. В дальнем углу комнаты стояли напольные деревянные часы, по форме отдаленно напоминающие силуэт человека. За стеклом фасадной части, как раз на уровне груди и живота, две бронзовые фигурки, копии Томаса и Тобиаса в детстве, беззаботно толкали друг другу бронзовый же маятник, не забывая при этом приветственно махать ручками своим оригиналам, только что вошедшим в комнату. Тобиас улыбнулся, узнав на белом циферблате-лице, знакомую дверцу, через которую старший братец так любил докучать ему. У противоположной стены находился камин с облицовкой из белого мрамора, а в камине горел все тот же зеленый огонь. Рядом с камином, в кресле-качалке из красного дерева, которое раскачивалось само по себе, мерно похрапывал их отец. Графиня посмотрела на сыновей со все той же лукавой улыбкой и взглядом, как бы говорящим: «Я же говорила, что отец ждет вас».
Элайза Фон Келлер тихонько кашлянула и, подойдя к мужу, шепнула ему на ухо: «Астор, просыпайся, дорогой, твои сыновья здесь». Астор Фон Келлер улыбнулся во сне, из-за чего не только его лоб, но и вся лысая голова, покрылись морщинками. Пожилой граф в попытке подтянуть плед, укрылся собственной седой бородой, в которой, впрочем, угадывался когда-то преобладающий пшеничный цвет волос, и повернулся на другой бок. Братья прыснули от смеха. Графиня нежно дотронулась рукой до плеча мужа. Астор открыл глаза и устремил на жену, полный морской синевы, взгляд. Затем резко поднялся, посмотрел на кресло и упавший на пол плед, и, улыбнувшись, сказал: «Милая, Лиза, твоими заботами, я бы с неделю здесь провалялся. Ты слишком добра ко мне». Граф посмотрел на сыновей, стоящих у двери, и, прихрамывая ринулся к ним. Астор Фон Келлер был человеком среднего роста, при этом довольно полным. Но строгие и в тоже время изящные черты лица, плюс очень крепкие, мощные руки выдавали в нем остатки утраченной стати. Полноте также способствовало ранение левой ноги, которое граф получил во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов, где Астор Фон Келлер воевал на стороне российской короны и из-за которого потерял прежнюю подвижность. Несмотря на это, отец довольно резво преодолел расстояние до сыновей и сгреб их в охапку сильными ручищами. Да так сильно, что несколько
