из лоскутков, прочие поделки, которые когда-то Настя относила в Дом Творчества.
Получается, она относила, а бабушка покупала и приносила назад?
– Зачем, бабушка? – произнесла Настя вслух.
– Видимо, Зоя Семеновна хотела, чтобы ты не расстраивалась и верила в свой талант, – предположил муж Насти, который был в курсе той истории.
– Жалела меня…Вот и скупала мое рукоделие. А я в себя верила! И деньги зарабатывала. Самостоятельной себя чувствовала, взрослой. Ох, бабушка… Спасибо тебе…мамочка моя…
Бабушкины пирамиды
У бабы Маши восемь внуков, всех она любит, каждого привечает. Но Аленка – дело особое. Старшая внучка выросла у бабушки, и это была взаимная любовь, счастливое совпадение.
Света рано родила Аленку, еще и девятнадцати лет не исполнилось молодой маме. Побыла в декретном годик и побежала на работу. Устала в четырех стенах сидеть, да и деньги семье нужны: на квартиру сразу стали собирать, чтобы не застрять на полжизни в общежитии.
Свекровь во внучке души не чаяла: очень уж малышей любила, да еще о девочке мечтала, потому что сама четверых сыновей вырастила. Так что на семейном совете долго не совещались. Решили не отдавать Аленку так рано в садик, а отправить к бабе Маше.
Свой дом, сад-огород, козы, куры. Благодать для ребенка! Главное – бабушка согласна и живет в городской черте. Ну а родители, которым по двадцать лет, что греха таить, только и рады чадо несмышленое кому-нибудь подбросить. Не зря ведь говорят, что сначала бог дает детей, а вот ум, чтобы их правильно растить и воспитывать, появляется у человека сильно позже.
Сначала Светлана прибегала чуть ли не каждый день, потом реже. Ей с дочкой не очень было интересно, мысли крутились вокруг работы, как-то не получалось ребенка занять, девочка капризничала, мама нервничала.
Бабуля – другое дело. Она умело вовлекала Аленку в свои дела. Бабушка и внучка вместе пасли и доили коз, кормили кур, пололи грядки (мелкая в основном топтала), подметали двор, убирали в доме… По вечерам читали сказки.
Больше всего Аленка любила хозяйничать на кухне. Бабушка сшила ей и себе одинаковые фартуки и, когда готовила, все малышке рассказывала, давала полепить из теста, а когда девочка подросла, так и порезать, почистить что-то разрешала. Потом они садились за стол, с аппетитом ели и сами свою стряпню нахваливали.
Мыть посуду в доме без удобств – та еще песня. Но для маленькой девочки это было самое интересное. Баба Маша ставила две миски: одну большую, для себя, вторую поменьше – для «помощницы». В первой все сама отмывала, а во второй самозабвенно полоскала тарелки и чашки Аленка. Слабонервным на это трудно было смотреть.
Малышка заливала водой стол, пол и по самые уши – саму себя. Почти каждый раз что-то разбивала. Мама Света, когда приезжала в выходные или в отпуск, заводила свои порядки, девочку от миски оттаскивала, ссорилась со свекровью из-за того, что та позволяет ребенку баловаться. Мол, это не помощь вовсе, а вредительство одно.
Баба Маша улыбалась:
– Да
