дипломат, всегда умевший выкрутиться из самой щекотливой ситуации, сейчас и вправду завис между мыслями о том, как не обидеть лучшего друга, не оттолкнуть его и при этом не дать тому повода надеяться на что-то большее, кроме самой лучшей, самой крепкой на свете… но только дружбы. Джон никогда еще прежде не видел Пола столь озадаченным. Никогда лицо его не отражало столь очевидных мук… ох, если бы выбора! Где-то неподалеку раздался едва уловимый щелчок затвора фотоаппарата, мелькнула вспышка, но ни один не обратил на эту мелочь никакого внимания.
Джон не хотел торопить друга, но это самоистязание измучило уже и его самого, и он со смехом в голосе пробормотал, наконец:
– Да говори как есть, не бойся обидеть. Словами ты уж точно обижать не умеешь, – и приложил ладонь ко лбу.
Пол поморщился и кивнул:
– Ты прав. Джон, понимаешь…
– Понимаю, – перебил тот. – Можешь не продолжать, я все понял
– Я все же скажу, если позволишь, – мягко настоял Пол и снова протянул руку, чтобы погладить запястье Джона, но тот отстранился и помотал головой, давая понять, что это сейчас уж точно лишнее. – Я понял тебя, понял, что не в богеме тут дело и не в острых ощущениях…
– Ладно, забыли, – не выдержал мучительного начала Джон и снова схватил леворукую гитару Пола, принимаясь нервно перебирать струны.
– Ну не странно ли это, что из всех леворуких гитар играть ты можешь только на моих? – задумчиво протянул Пол, завороженно наблюдая за движением пальцев Джона. – Вот Джейн спросила, чем мои гитары отличаются от всех остальных…
– Ничем, – огрызнулся Джон, не поднимая глаз.
– Вот именно, – словно не замечая обиды и озлобленности в голосе друга, продолжал Пол. – И дай мне сейчас твою – я ведь на ней тоже без труда сыграю что-нибудь. Даже не задумываясь, что она для правши. Потому что она на твоя. С гитарой Джорджа у меня уже так не получится. Разве может быть что-нибудь глубже и сильнее этого ощущения?
Джон нахмурился и поднял на друга удивленный взгляд, не понимая, к чему тот клонит.
– Да прекрати ты, – процедил он. – Завязывай с этой жалостью, я не ранимый подросток. Я все усек. Давай просто забудем. Я признался тебе в любви, ты вежливо отклонил мое предложение. Все как в лучших и интеллигентнейших домах Лондона и Парижа, – и Джон широко улыбнулся, растягивая губы в неестественную гримасу. – Забыли. Давай песню новую покажу. Half of what I say is meaningless, but I say it just to reach you… – Пол мягко, но при этом совершенно безапелляционно забрал у него гитару и поставил ее рядом с собой.
– Ты мой лучший друг. Я хотел бы все это обсудить и обговорить. Чтобы между нами больше не оставалось недомолвок. Так станет легче нам обоим, – тихо, но твердо произнес Пол, снова впиваясь зубами в ноготь большого пальца.
– Да, черт побери, чего ты от меня хочешь?! – взвизгнул Джон и подскочил, отшвыривая
