времени, и я теперь твердо знал, чему его посвящу. Я был охвачен стремлением во что бы то ни стало выяснить, что изображено на иконе: лик святого или событие священной истории – Рождество Христово, Крещение, а может быть, Воскресение. Оставалось понять, как восстановить икону. Первым учебником реставрации стала для меня книга Солоухина, в которой более или менее подробно было описано, что делают профессиональные художники для того, чтобы спасти древнюю икону. Каюсь, я пренебрег предупреждением: ни в коем случае не прикасаться к иконе, если не владеешь навыками реставратора. Но как удержаться от жгучего любопытства, как не постараться поскорее узнать, какую тайну хранит почерневшая от времени доска!
Первым делом я взял влажную тряпочку и, затаив дыхание, смыл верхний слой грязи. С тыльной стороны липовой доски открылось множество небольших круглых отверстий, сделанных когда-то древесным жучком – шашелем. Жучков не было, но я все-таки обработал каждую дырочку керосином и затем залил лаком.
Лицевая часть иконы была покрыта толстым слоем потемневшей олифы. Уже потом я узнал, что еще в древности иконы покрывали олифой для лучшей сохранности и блеска. Так они выглядели более празднично и нарядно. Но олифа имеет одну коварную особенность – с годами она темнеет, скрывая изображение под непроницаемой пленкой. Древнюю икону каждые восемьдесят – сто лет мастера могли освежить: поверх олифы написать новый образ и заново покрыть олифой. Лицевая сторона древней иконы представляла собой как бы слоеный пирог: красочный слой – олифа, снова красочный слой – и снова олифа, и так несколько раз. Знаменитая «Троица» Андрея Рублева была обнаружена реставраторами, например, под восемью более поздними написаниями и подновлениями! Чтобы убрать старую олифу и наложенную краску, не повредив при этом изначальный образ, требуется большое искусство, время и терпение, поскольку одним неосторожным движением можно безвозвратно уничтожить тонкий живописный слой оригинала.
В моем случае все было проще: по всем признакам иконе было не более ста пятидесяти лет и по первоначальному образу никто не писал новый. Я положил икону на стол и приступил к основной «операции». Налив в тарелочку подсолнечное масло и смочив им ватный тампон, я осторожно протер лицевую сторону иконы. Она как бы плавно проявилась, и я увидел проступившие контуры образа какого-то лика, но цвета красок при этом оставались тусклыми и неясными. Затем, смочив клочок ваты в смеси нашатырного и этилового спирта, я прижал его пальцами к поверхности на две-три минуты. Каноны реставрации требовали применить здесь фланелевую ткань, стекло и гирьку в качестве пресса, но под рукой этого не оказалось, и я действовал на свой страх и риск. После этого я осторожным движением снял слой разбухшей почерневшей олифы, и – о чудо! – как кусочек неба среди туч, под ним засиял сине-голубой кобальт. Две недели сантиметр за сантиметром я очищал икону – и очистил ее полностью. И тогда в солнечном свете передо мной явилось в первозданном сиянии красок диво – потрясающий
