этот раз, шурша одинаковыми бумажными цветами, пришитым к платьям, на сцену вышли наша с Женькой Вика, Роза Виталика и остальные участницы конкурса, но Лиза вцепилась в Аньку и отчаянно замотала волнами крупного гофре.
– Я не пойду, я боюсь! – лепетала она, пытаясь зарыться головой под Анькину джинсовку, тогда как другие участницы уже представлялись, передавая друг другу свистящий микрофон.
Анька попробовала отцепить ее будто сведенные судорогой маленькие пальчики и присела перед ней на корточки.
– Не может быть, – сказала она, не веря тому, что видит. – Ты же занимаешься танцами. Ты не должна бояться сцены!
– Так то с Антоном, – объяснила Лиза и некрасиво скривила рот. – Я одна никогда не…
Карие глаза заблестели, намокли, и на светлых ресницах повисла крупная слеза. Еще немного, и все старания феикрестной превратятся в грязные потеки на побледневших щеках. Анька поднялась, выглянула из-за кулисы, нашла в зале удивленные глаза Сережи и обернулась к Лизе.
– Не выдумывай! – сказала она и стала подталкивать на сцену.
За кулисами пол почему-то не покрасили. Доски здесь были пыльными, в занозах и трещинах, но там, где кончались кулисы, пол сиял коричневым глянцем, в свете рампы показавшийся вдруг кроваво-красным, и перейти эту черту Лизе не давал почти животный страх.
– Да что здесь страшного? – в отчаянии запричитала Анька и обняла дернувшуюся от ее прикосновений Лизу. – Все отрепетировали, даже ответы на вопросы выучили.
– А ты сама выйди, – сказал вдруг Виталик со своей скамейки таким тоном, как будто предлагал ей прыгнуть со скалы. – Выйди и посмотришь. Я один раз в детском саду на утреннике стихотворение забыл, которое мы с мамой неделю учили. Такой стыд был! До сих пор сцены боюсь.
Все повернулись к Виталику, Валерка с Вовой дружно захихикали, а у Лизы на ресницах повисла еще одна слеза.
– Выйди, выйди, – засуетилась я, потому что свистящий микрофон уже пропутешествовал через всех участниц, и наша с Женькой Вика оглядывалась в поисках соседки. – Женька же стоит возле своих гуманоидов! А с тобой не страшно, помнишь?
Стоя на сцене, Женька доделывал прическу конкурсантке от первого отряда и совершенно не обращал внимания на то, что, глядя на него, Пилюлькин что-то бубнит Нонне Михайловне, а та кашляет и сует ему коробку конфет «Вдохновение».
– Ладно, пойдем вместе, – бодро сказала Анька и, взяв за худенькие плечи свою Лизу, шарахнула каблуком по коричневому глянцу.
В зале раздались аплодисменты, Лиза получила в руки микрофон и, едва не обмирая, представилась. Пощелкав пальцами, Анька попросила у меня ответы на вопросы викторины. Я схватилась за занавес, вляпалась в Валеркины сопли и передала ей свернутый гармошкой лист.
– Вот же, вот, – шептала она перепуганной Лизе, пока микрофон начинал новый круг. – Все ответы у нас есть. Первая женщина космонавт – Валентина Терешкова, первая женщина нобелевский
