и молчите! – присоединился к Тугарину Шмехов.
Волков с пристальным вниманием испуга следил за пришельцами и ничего не отвечал.
Миновала неделя. Были встречи с множеством людей. Одно за другим следовали какие-то невнятные, неоднозначные показания, в свете которых способна потускнеть сколь угодно яркая версия. Приходилось немало заниматься и другими делами. С переменным успехом. И с переменным ощущением низменной обыденщины, угнетающей эвристические формы мышления.
Во вторник Тугарин позвонил в офис «Металлоида», чтобы договориться с генеральным директором «Металлоида» Срезневым о встрече. Они уже дважды условливались о встрече, но оба раза безуспешно – один раз Тугарина не оказалось на месте, потом Тугарин не застал Срезнева, отбывшего на незапланированные переговоры с иностранцами.
На звонок Тугарину ответили, что Срезнева сегодня не будет, что он отдыхает. Затем секретарь понизила голос и сообщила:
– В Глеба Василича стреляли. Не знаю, могу ли об этом вам говорить, – Глеб Василич велел, чтобы никому, – но вчера Глеба Василича чуть не убили! Выстрелили прямо в окно! Но не попали.
– В окно не попали?
– В Глеба Василича не попали.
Справившись в дежурной части и установив, что стрельба по окнам квартиры Срезнева не зарегистрирована, Гвидон решил сходить после обеда к Срезневу домой.
В бежевом плаще, светло-коричневой шляпе и затемнённых очках, складных, имеющих не два, а пять соединений и одну неприметную надпись белого цвета «Ferrari», Тугарин неторопливо, но и не останавливаясь прошёлся мимо дома Срезнева. Действительно, нижнее стекло правой створки имело пулевое отверстие.
Гвидон проследовал до конца дома, перешёл на другую сторону двора и, дойдя до подъезда, прямо противоположного квартире Срезнева, вошёл в этот подъезд.
Откуда был произведён выстрел? Обонятельная активность достигла, кажется, наивысшей точки, как будто это было возможно – уловить запах сгоревшего сутки назад пороха.
Тугарин преодолел ступени первого после площадки нижнего этажа пролёта и попробовал открыть окно. Это ему не удалось. Он ухватился за рукоятки фрамуги поудобней и глубоко вдохнул воздух, однако состояние краски, давным-давно заполнившей щель между фрамугой и рамой окна, с мгновенной очевидностью явило тот факт, что окном этим очень давно никто не пользовался.
Гвидон расслабился. На выдохе его осенила мысль, что сначала следовало бы обнаружить место в квартире, куда вошла пуля, а уж потом нюхать подъезды, коль обнаружится в том необходимость. Поёживаясь от смущения, навеянного собственной оплошностью, Тугарин вышел наружу и направился к Срезневу.
Когда он входил в подъезд, где находится квартира Срезнева, ему показалось, что дверь, ведущая в подвал, негромко скрипнула. Гвидон остановился в полумраке тамбура и прислушался. Дверь подвала была приоткрыта, звуков же больше никаких он
