хотел, чтобы его сын вырос достойным человеком. Так что я очень сильно любил их обоих… но маму, разумеется, сильнее!
А потом отца не стало: погиб на той проклятой войне. А мы с мамой старались жить дальше, порою едва сводя концы с концами. Но даже тогда мы старались не падать духом. Да, мама тяжело переживала гибель отца, очень тяжело. Но у нее был я, а она была у меня. Мы старались заботиться друг о друге, как только могли. Я помогал маме по дому, а она, чтобы меня прокормить, ну и себя, конечно, тоже, пошла работать в таверну. Платили там, к сожалению, немного – сущие гроши. Нам едва хватало на жизнь. Очень часто мама приходила поздно вечером настолько уставшая, что сразу, даже не поужинав, «падала» спать. Вставала рано и поздно ложилась. Мне было очень её жаль, но при всем моем желании, я ничего не мог сделать, поскольку был ещё очень мал.
Мне больше всего хотелось, чтобы моя мама снова была счастливой. Снова видеть у неё на лице радостную улыбку, слышать, как она смеется, радуется жизни, но… Тот день, когда не стало папы, навсегда изменил её и её жизнь, как, собственно, и мою. Радостных дней в нашей жизни стало куда меньше, а вот тоски, забот и печалей – значительно больше.
Мама, конечно, старалась делать вид, что все хорошо, но я прекрасно знал, что это не так. Мало того, что она лишилась мужа, так еще и в таверне пришлось работать за небольшие деньги, а местные мужики, которые ранее засматривались на нее, так и норовили поприставать к ней, а иногда даже и сделать непристойное предложение. Разумеется, она мне об этом не говорила. Я случайно узнал об этом, когда к маме пришла её подруга Гертруда, и они разговаривали, сидя на кухне. Мама тогда рассказала ей о том, что происходит в её жизни: как ей тяжело одной меня растить, как тяжко потерять любимого человека. И в этом разговоре промелькнула фраза и о том, что происходит у нее на работе. Сказать, что я был зол – ничего не сказать. Пусть я и был еще недостаточно взрослым, но мне уже хотелось пойти и как следует навалять этим козлам за то, что обращаются с моей мамой, как с какой-то уличной девкой.
В тот вечер мама как обычно зашла пожелать мне доброй ночи и увидела, что на мне лица нет.
– Родной, что случилось? – спросила тогда она.
– Ничего, – стараясь говорить спокойно, чтобы мама ничего не заподозрила, сказал я. Но мать всегда чувствует своего ребёнка. И как бы я не пытался от неё что-то утаить – ничего не выходило. И этот случай не стал исключением.
– Милый, ну я же вижу, что что-то не так. – Она подошла ближе. – Сынок, ты же знаешь, что всегда можешь со мной поделиться чем угодно. Я всегда тебя выслушаю и постараюсь помочь.
Она села рядом со мной на кровать, взяла меня за руку и ласково улыбнулась. Лишь взглянув на нее, я не смог сдержаться – это было бы просто преступлением лгать ей или делать вид, что все нормально:
– Я слышал твой разговор с тётей Гертрудой. – Мама немного напряглась. – Я слышал, как ты сказала, что к тебе пристают разные мужики в таверне.
Тут
