думать об ужине, в то время как Берта ждет от него смиренного раскаяния, робких оправданий и мольбы о прощении! Эдвард был весел, как обычно, и совершенно не подозревал, что жена довела себя рыданиями почти до истерики.
– Ну что, купил своих овец? – негодующе вопросила она.
Ей страстно хотелось, чтобы Эдвард заметил ее расстройство, и тогда она упрекнула бы его в грехах, но муж оставался слеп.
– Нет, – бодро ответил он. – Я бы не дал и пятерки за все стадо.
– С таким же успехом ты мог остаться дома, как я просила, – едко заметила Берта.
– Что касается дел – вполне, – согласился Крэддок. – Хотя поездка по свежему воздуху не помешала. – Этот человек в любой ситуации умел видеть хорошее.
Берта взяла книгу и принялась читать.
– А где газета? – спросил Крэддок. – Я сегодня еще не читал передовицу.
– Понятия не имею, – надулась Берта.
Они просидели в гостиной до ужина. Эдвард методично просматривал статьи в «Стандард», Берта переворачивала страницы книги и старалась вникнуть в содержание, однако все ее мысли сосредоточивались вокруг обиды. Ужин супруги провели почти в полном молчании. Эдвард не отличался разговорчивостью, беседы, как правило, заводила Берта. Крэддок лишь упомянул, что скоро появится молодой картофель и что по дороге он встретил доктора Рамзи. Берта отвечала односложно.
– Ты какая-то тихая, – чуть позже отметил Крэддок. – Что случилось?
– Ничего.
– Разболелась голова?
– Нет.
Больше вопросов он не задавал, успокоившись тем, что молчаливость Берты вызвана естественными причинами. По-видимому, Крэддок не замечал в состоянии жены ничего необычного. Берта сдерживалась до последнего, но в итоге ее все-таки прорвало.
– Какое тебе дело до того, болит у меня голова или нет! – крикнула она в ответ на реплику часовой давности. Ее восклицание содержало в себе не вопрос, но горький упрек.
Крэддок удивленно посмотрел на нее.
– Что стряслось?
Берта бросила на мужа взгляд, полный боли, и отвернулась, раздраженно махнув рукой. Крэддок приблизился к ней и обнял за талию. Теперь в ее глазах стояли слезы, она судорожно всхлипнула.
– О, Эдди, приласкай меня, – пролепетала Берта, вдруг обмякнув.
– Ну, расскажи скорее, в чем дело.
Эдвард привлек Берту к себе и поцеловал в губы. Это прикосновение погасило обиду, бушующую в ее сердце вот уже целый час. Молодая женщина вновь разрыдалась.
– Не злись на меня, Эдди, – задыхаясь от слез, проговорила Берта. Оказалось, что это она оправдывается и просит прощения. – Я вела себя ужасно. Прости, я ничего не могла с собой поделать. Ты ведь не сердишься?
– Да за что же? – недоумевал Крэддок.
– Сегодня днем мне стало очень обидно, потому что я решила, будто не нужна тебе. Ты должен меня любить, Эдди,
