сосед.
– Да…– замялся Коля. – Пишут немного.
– С отцом-то что? Разузнал?
Коля в недоумении покосился на Мишу, еще не до конца поверив в услышанное: его поразило, что сосед не только знает о существовании Скворцова-отца, но участливо интересуется его судьбой, словно вещью обыденной, как принято между старыми друзьями. Точность вопроса намекает, что понял он достаточно. Возможно, и положение отца для него не секрет. Вот только откуда разнюхал? Коля не хотел показать, насколько всполошился от вопроса. С таким секретом можно сделать слишком многое, и беспечно было бы доверять его кому угодно.
– Тебе телеграмма пришла, – объяснил дрессировщик. – Радуйся, что она, голубонька, ко мне в руки запрыгнула, а не к Чижу и не в цирк. Додумалась же твоя Лина срочную послать.
– Хотела, наверно, чтоб я получил скорее…– сглотнув, выдавил Коля.
В горле пересохло. Он боялся представить, что могло быть в телеграмме, но Лина не стала бы отправлять срочную, если б дело не касалось жизни и смерти.
– А где она? – набравшись смелости, наконец спросил он у Миши.
– Телеграмма? Да я ее сразу прикурил, как увидел, – усмехнулся сосед. – А вам, детки, коль уж взбрело в голову обсуждать личные вопросы, в другой раз обычную на телеграф отправляйте, а не с доставкой в руки. Потому что дело такое: вдруг попадутся ручки не те? Да и если говоришь людям адрес – не удивляйся, напросятся в гости.
Колю затрясло. Миша все знает! Что его отец – враг народа, и что Колю тоже могут искать, и уволят одним днем, если случайно всплывет приговор отца. А он еще хотел переехать к Арчи, о чем думал только? Дрессировщик наверняка разозлится, тут и сомневаться лишнее. Но можно ли ему довериться? Действительно ли он сжег телеграмму? И к чему намеки? Коле все больше становилось не по себе. Надо как-то выспросить у Миши, о чем было сообщение Лины. Но тот, к облегчению, не стал его мучить и продолжил сам:
– В Ленинграде тебя искали. Видно, шустро ты бежал. А новый адрес никто не знает, Лине твоей я ответил, что адресат убыл. Будем надеяться, сообразит и прекратит строчить свои глупости. Скоро мы и правда в турне убываем. А там – ищи-свищи, Советский Союз большой. Не бойся ты, пей свой чай, а то ишь, колотун напал. Мои пудели и то меньше трясутся, когда я их стригу.
Коля выдохнул: Миша на его стороне. Взглянув на соседа, который подливал в чашки остатки чаю, он гадал, сколько раз предстоит ошибиться в людях, прежде чем начнет разгадывать их с первого взгляда. Лишь бы Миша молчал, не проболтался никому об отце и его положении.
В дверь коротко стукнули, и на пороге показался дедушка-комендант.
– Николай, вы собрались уже? А то приезжает новый ансамбль, мне надо знать, куда селить ребят.
Коля аж подскочил перед лицом неожиданной напасти в лице доброго, рассеянного деда, который при любой просьбе от жильцов шел им навстречу. Ну вот оно…Вот. Почему так выходит глупо?
– Вижу,
