style="font-size:15px;"> Тео тормозит на подъездной дорожке и паркует свой старый «Вольво» рядом с черным «Мерседесом» отца, похожим на катафалк. Старый, одряхлевший дом нависает над ним, словно здание из фильма ужасов, затмевая солнце и вызывая дрожь во всем теле. Тео ненавидит это место. И всегда ненавидел. Его друзья считали дом впечатляющим, когда бывали здесь – это случалось редко, он старался по возможности не приглашать их к себе, – однако унылый серый камень и уродливые горгульи, взирающие с крыши вниз, точно собираясь спорхнуть, до сих пор вызывают у него мурашки. Дом слишком велик для пожилого человека, живущего в одиночестве. Тео никак не может понять, почему отец отказывается продавать это здание. Сомнительно, что тот держится за него из сентиментальных соображений. По мнению отца, этот дом – символ статуса. Тео никогда не чувствовал необходимости хвастаться тем, что у него есть. Не сказать чтобы он располагал особым имуществом, но в любом случае он оценивает себя совсем по другим меркам. Еще одна вещь, которую его отец не понимает.
Тео входит в просторный коридор с деревянными панелями и винтовой лестницей, которую он всей душой возненавидел после смерти матери, по стенам висят оленьи головы. В детстве они снились ему в кошмарах. Он вдыхает знакомый запах древесного дыма и лака для пола. Его отец платит домработнице по имени Мэвис, которая приходит раз в несколько дней, чтобы сделать уборку и постирать, но она должна появиться только завтра.
– Папа! Это я, Тео, – окликает он. Ответа нет, и Тео взбегает по лестнице наверх, в кабинет, расположенный в передней части дома. Резиновые подошвы его кед скрипят по полированному полу. Отец проводит много времени в кабинете, но Тео трудно представить, чем он там может заниматься, ибо уже много лет, как вышел на пенсию.
Тео открывает дверь кабинета и немедленно отмечает, что отец сегодня в дурном настроении – он буквально истекает злостью. Его широкое лицо с плоским фамильным носом, который унаследовал Тео, краснее обычного. Даже лысина на макушке розовая; красноватый цвет просвечивает сквозь остатки белых волос.
Когда он так себя ведет, Тео думает, что его отец – сволочь. На самом деле он считает отца сволочью почти все время, даже когда тот не ведет себя как избалованный ребенок. Не пристало такое поведение семидесятишестилетнему медику-консультанту в отставке. Тео задается вопросом, что именно разозлило отца сейчас. Хотя много ли для этого нужно? Быть может, Мэвис поставила один из его кубков за игру в гольф не на то место… Тео благодарен, что ему больше не приходится жить с этим человеком в одном доме.
Он просто зашел его проведать – как проведывает еженедельно. Поскольку, несмотря на то что его отец не был хорошим отцом или хорошим мужем, Тео считает, что таков сыновний долг. И он знает, что этого хотела бы его мать. Тео – единственный из родных, кто остался у его отца. И иногда, когда отец не ведет себя как полный болван, когда в нем открывается некая человечность – например, когда они сидят бок о бок на диване, смотрят фильм и отец засыпает, уронив голову на грудь и сделавшись похожим на обычного спокойного старика, – Тео чувствует прилив нежности к нему. А потом отец просыпается и снова превращается
