хочется уходить из случайного гнезда и нести жизнь? Много счастья здесь, в разрушенных спальнях. А мы до сих пор напеваем на лестницах песенку Гаури:
Никто на меня не посмотрит,
Никто меня не полюбит.
Даже в лавке горчицы больше веселья.
Мы еще слышим сладкий запах ее пота, поднятый движением тканей, когда она усаживалась на пол. Тревожно думала Гаури над судьбой: кто она без заветной мангалсутры[17]? Половина человека вроде немой бабушки или тети-вдовы, утратившей пол и имя.
Вдова не была старой или слабой. Напротив, это было проворное угодливое существо, прячущее молодость под траурной тряпкой. Но в доме считали ее старухой. Называли «Оно» и «Это». При Пападжи говорили «тетушка», ведь никто не знал наверняка – слышит старик или нет.
Один из нас любил ее, и мы звали ее Белой Лилией. Девочка была самой красивой в доме, с пальчиками тонкими, как стебли. Нам нравилось смотреть, как она тайно ест запрещенные сладости. Мамаджи говорила, что сладкое, острое и лук разжигают кровь, поэтому не должны оказаться во рту вдовы. Белая Лилия всегда ела отдельно от семьи.
Ворованные лакомства было ее радостью. Если в кухне никого не было, она садилась в уголке, как обезьяна, и ела, ела, чувствуя себя в такие мгновения живой. Когда на кухне работали слуги, Белая Лилия хватала ладду с подноса, набивала рот, держала губы ладошкой, убегала на галерею. Там за деревянной балюстрадой глотала любимые шарики, выставив лицо в улицу между перекладинами. Крошки сыпались в закоулок над лавкой Яшу. Пальчики и щеки липли к траурной ткани, глаза стекленели. Тот из нас, кто любил ее, облизывал губы быстрым языком.
От природы Белая Лилия была любознательной и имела ясный ум. Она стала изображать дурочку в угоду домашним, и эта маска приросла к ее коже.
Еще при англичанах сын от немой жены потерял голову, увидев девочку на соседнем барсати: красавица с могольской миниатюры запускала воздушного змея, а потом поливала куст алоэ. Весь Дели провалился в огромные глаза. Любовь опоила ядом сына немой и стала началом лихорадки.
У Белой Лилии было тогда имя – Пушпома. Сын немой жены, сгорая, сообщил Пападжи и Мамаджи, что хотел бы эту девочку. Он так пылал, что обжег отцу руки и мачехе опалил королевский наряд. Пападжи сказал, что сходит в дом соседа и поговорит – «Лишь бы не было пожара».
Пушпома, семнадцатый ребенок, умела читать на хинди и писать свое имя на английском. Родители со спокойным сердцем отдали ее в дом соседей вместе с сотней шелковых сари и зимним покрывалом.
Муж, переодевая ее, как куклу, украшая ножки браслетами, а длинные шелковые волосы – цветами, сходил с ума от наслаждения. Он подарил ей серебряную погремушку с маленькими колокольчиками внутри резного шара, какие дарят младенцам на сороковой день после рождения.
Кала азар
Он боялся погубить хрупкий цветок огнем, который охватил его с ног до головы. Он уходил спать на крышу, и ночь давила ему на грудь.
День
Мангалсутра – ожерелье, которое жених надевает невесте во время свадебной церемонии; мангалсутра указывает на то, что женщина замужем.
