Рея больше к ним не приходить и по возможности возместить материальный ущерб заведению.
Все же некоторые трактирщики не рисковали напрямую ссориться с первым Миротворцем, а потому придумали план похитрее, после чего Рей и разуверился в мужской солидарности. Много раз бывало, что едва он успевал как следует набраться, а на плечи уже ложились руки Майи, что настойчиво уводила его подальше от неприятностей. Такие вечера Рей считал неполноценными и испытывал разочарование оттого, что не смог поставить точку своим кулаком на чьем-нибудь лице.
К этой троице он присматривался последний час. Опытным глазом уже определил кто у них за главного, и что он из себя представляет. Юркий и долговязый, с туповатым ножичком на поясе. Скалится, но пугается громких звуков. Два его подпевалы телами потучнее, но менее проворны. К тому же, все трое в изрядном подпитии. Впрочем, как и сам Рей. Но это могло быть веселое завершение вечера. Если бы не Майя.
Рей с досадой швырнул стакан с недопитым пойлом на пол. Тот разлетелся со звоном, напитывая и без того удушливый воздух спиртом. Трактирщик и Майя выпучили на него глаза. Троица в углу напружинилась, вскочив со своих мест. Рей испытал небывалое удовольствие от получившегося эффекта. Но увы, Майя уже подоспела и успокаивающе положила руки ему на плечи. Поднявшееся было настроение снова испортилось.
– Пойдем домой, милый, – произнесла она.
Рей вдруг засомневался. Взглянул еще раз на стол в дальнем углу и попытался понять, все-таки трое или шестеро засели там, последний час отпуская ехидные смешки в его адрес и откровенно нарываясь на мордобой. Попробовал посчитать, но число выходило каждый раз разным, от двух до восьми.
Навалилась усталость, а пресловутые смешки почти забылись. Какая разница, что они там несли, если все равно так не подошли и не сказали ничего в лицо?
Майя помогла ему подняться. Подставила плечо и спину, на которую Рея повалился. Из него можно было слепить две таких Майи, но это не мешало ей с легкостью удерживать его на ногах.
– Приходите к нам, госпожа Гош, угощу вас лучшей медовухой! – крикнул вдогонку трактирщик.
Майю хотели видеть всегда и везде, а Рея никто и нигде. Пока они шли по темной улице, нередкие прохожие здоровались с Майей, кто-то почтительно кланялся, кто-то позволял себе комплименты. Ее неизменно приветствовали, обращаясь не иначе как «госпожа» или «наш весенний ручей». От Рея же старались отводить взгляд, опуская головы, скомкано бормоча вежливое приветствие с убеждением, что ночь непременно добрая, да и только. А ведь когда-то скандировали его имя, вскидывая вверх руки, сжатые в кулаки. «Бездна за плечами!» – кричали они, едва завидев его.
Уже давно он не слышал, чтобы кто-то хотя бы произносил его имя. А может и произносили, но ему каждый раз слышалось не оно, а презрительное: «человек». Тот Миротворец, что человек! Первый Миротворец, ну который человек. Человек, человек, человек.
Что же могло сломить такого героя, незнающего
