Семин сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. К счастью, это помогло. Он поднялся, широко расправляя плечи, и тут же почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернувшись, Семин увидел пожилую пару. Их взоры встретились, но Семин и не подумал опустить глаза. Если люди считают допустимым его разглядывать, он будет разглядывать их в ответ.
В таких ситуациях Семин казался себе животным в зоопарке. Мама однажды сказала, что это мышление жертвы. Возможно, она была права. Семин все-таки первым отвел взгляд и торопливо зашагал прочь, будто вспомнил о срочном деле. Отойдя на некоторое расстояние, он обернулся – стариков уже не было видно. И все равно не покидало чувство, что кто-то тайно подсматривает. Всякий раз, когда возникало это ощущение, избавиться от него было совсем не просто. Семин нервно потер лицо, будто сдирая прилипшие взгляды. Куда бы пойти? Стоило лишь задуматься, и захотелось оказаться в заброшенном доме. После ареста Иоанна он ни разу там не был. Да, дом будет идеальным укрытием. Семин почти побежал.
Обветшалую постройку все еще окружали полицейские ленты. Подойдя почти вплотную к желтым полоскам, преграждавшим вход во двор, Семин заглянул внутрь. Он торопился изо всех сил, но, оказавшись у входа, не мог решиться идти дальше.
Заброшенный дом был для Семина особым местом еще до того, как он познакомился с Иоанном. Семин упрямо протестовал против переезда в жилой комплекс и смены школы, но чем ближе был день переезда, тем сильнее в нем разгоралась тайная надежда на то, что в новой школе все сложится по-другому. Однако по-другому не сложилось. Не прошло и недели, как его новые одноклассники стали наперебой делиться найденной в интернете информацией об альбиносах, словно соревновались друг с другом в осведомленности. А через две недели весь класс мог бы защитить научную диссертацию по альбинизму. Из всего, что Семину довелось услышать от одноклассников, его особенно поразило сообщение об альбинизме у растений, проявляющемся в отсутствии зеленого пигмента, необходимого для процесса фотосинтеза, без которого растения очень быстро умирают. Семин и сам не мог объяснить, почему мысль о погибающих растениях отозвалась в нем большей болью, чем рассказы об охоте на детей-альбиносов в Танзании, где их тела продавали за большие деньги, или история о первом в мире зоопарке, где наряду с животными держали и людей-альбиносов. Объяснить он не мог, но чувство было глубоким и неизбывным. У него словно отняли последнее пристанище, и больше некуда было бежать, не за что сражаться. В тот день, когда Семин услышал от Анбина о растениях-альбиносах, он отправился после школы к заброшенному дому, который приметил сразу по переезду, но еще ни разу не заходил внутрь. Открыв покосившиеся ворота, петли на которых, казалось, вот-вот отскочат, Семин вошел во двор и вдруг разразился слезами. Это произошло неожиданно, еще секунду назад он и не подозревал, что заплачет, но теперь слезы было не остановить. Семин не был плаксой, он сдерживался, даже когда был один. И в тот раз ему удалось быстро взять себя в руки, но поплакав даже совсем недолго,
