пока женщинами?
Она рассмеялась заливисто, но вдруг оборвала себя, изобразила оскорблённую невинность.
– Не ожидала от тебя подобной шутки.
Ему стало почему-то стыдно.
– Прости. Вырвалось.
– Да не бери в голову. Я отношусь к этому спокойно. Нет, похоже, лесбиянство не её путь. А как твои успехи в литературе?
– Средне.
– Звучит удручающе. Чем сейчас занят?
– Пишу… роман.
– Рома-а-ан?!
Она так удивилась, словно ей сообщили о чём-то весьма неприличном, и опять рассмеялась. А он сгорбился от неловкости. Уязвлённое самолюбие прожгло грудь.
– А что?
– Да ты не обижайся. Понимаю. Тщеславие, которое ты упорно отрицаешь.
Теперь он пошёл в наступление.
– При чём тут тщеславие?!
– О, да! Ты всё такой же… Вадим, сейчас только ленивый не хочет написать гениальный роман.
– На гениальность не претендую. Вышел из этого возраста.
– Тебе так кажется. Надеюсь, не детектив?
– Ни под каким видом.
– Думаешь, осилишь? По-моему, это не совсем твоё. У тебя короткое дыхание. На рассказ хватает. На пьеску – куда ни шло. А вот на роман, не знаю…
– Посмотрим.
Он скрипнул зубами, передёрнул плечами и отключил видео. «Самодовольная баба! Баронесса с бугра!»
– Ау! Я тебя не вижу.
– Связь плохая. Отключил камеру.
– Похоже, задела за живое. Прости.
– Да нет…
– Помню, ты со мной и раньше так себя вёл. Хотел целовать, а я не давалась. Объяснялся в любви, а я убегала. А ты на следующий день дулся, но всё равно искал встречи со мной и начинал всё сначала.
– Да нет, всё нормально.
– Точно?
Сердце камнем потянуло вниз. С трудом сдерживая себя, чтобы не влепить какую-нибудь чумную фразу, за которую потом будет стыдно, он выговорил онемевшими губами:
– Конечно.
– И о чём будет твой роман? О несостоявшейся любви, где в качестве злодейки ты выведешь меня?..
Дальше продолжать не было смысла. Бросову вдруг захотелось сказать ей какую-нибудь гадость. В глазах потемнело. И он испугался собственной тени. Да что я как мальчишка, в самом деле. И чего завёлся? Нет-нет, только не это. Держи себя в рамках. Не то будешь потом жалеть об этом до конца жизни. И он отключился почти бессознательно, как автомат при коротком замыкании в электроцепи или как зажмуривается ребёнок, увидевший перед собой нечто сверхужасное – послал ей смайлик, рожицу с заклеенным крест накрест ртом, и вышел из skype. Разговор не задался. Он терпеть не мог, когда с ним разговаривали свысока. И кто! Его мгновенно затопили воспоминания о его былой любовной лихорадке, когда она выматывала его одним своим фактом существования, закованного в броню неприступности, и в то же время позволяла себе кокетничать
