на островок и подперла подбородок.
– Где ты научился готовить?
– Я самоучка. Мама работала детской медсестрой в онкологическом отделении, пока не встретила отца Эмми. Она трудилась неимоверное количество часов, так что оставалось либо постоянно есть тосты с пастой, либо проявлять изобретательность. Я выбрал второй вариант. – Он зажег конфорку под сковородой и влил оливковое масло, затем положил туда чеснок, а потом и остальные овощи. Когда все обжарилось до золотистой корочки, издавая аппетитный запах, он посыпал овощи молотым перцем и влил взбитые яйца, которые с треском и шипением осели бледной паутиной вокруг разноцветных кубиков. – Не представляешь, как она радовалась, возвращаясь домой к горячей еде.
Мое сердце затрепетало.
– У тебя есть какие-нибудь недостатки?
Деревянная лопатка, которой Грейсон приподнимал края омлета, ударилась о сковороду. Он поймал ее, прежде чем та упала на столешницу.
– Разве не у всех они есть?
– У него все зубы кривые, потому что Грей патологически боится стоматологов. – Эмми уперлась рукой в бедро. – Не хочешь просветить меня, почему устраиваешь моему новому жильцу кулинарное шоу?
Кто-то встал не с той ноги.
– Доброе утро, Эмми.
– Скорее дерьмовое. Серьезно, почему она сидит на моей кухне?
– Будь милой, – пробормотал Грейсон.
– С чего я должна с ней любезничать? Из-за нее он ушел.
Так ли это? Неужели Адам уехал из Лондона, чтобы скрыться от меня и моей просьбы присоединиться к его команде?
Выражение лица Грейсона помрачнело.
– Потому что Найя не виновата в том, что твой бывший-кретин бросил тебя.
– Она приехала. Они поболтали. А спустя две минуты он заявляет мне, что у нас ничего не выйдет, потому что он не может познакомить меня со своей гребаной семьей? – Прищурившись, она устремила взгляд на меня. – Которую она, очевидно, знает.
– Я знаю родителей Адама, потому что один из его отцов – лучший друг моего папы. Вот и все.
– Отцы? У него их несколько?
Адам действительно не откровенничал о своем наследии.
– Всего два.
– А что насчет матери?
– Очевидно, она у него была, но воспитывали его отцы.
Эмми указала в мою сторону.
– Понимаешь, о чем я говорю, Грей?
– Нет. Не понимаю.
– Мы с Адамом встречались два гребаных месяца, и я понятия об этом не имела.
– И что?
– И то, что мы были вместе два месяца. Я должна была это знать.
– Он никогда не представлял собой открытую книгу, Эм.
– Я жила с ним.
– Ты говорила, что он буквально жил на чемоданах.
В глазах Эмми промелькнуло что-то, чему я не могла найти объяснения. Гнев? Или разочарование от напоминания о том, насколько временными были их отношения?
– Кроме
