Пока все члены моей команды спали, измотанные ночным наблюдением, я встретился с Довом в кишащей винилом круглосуточной закусочной, чтобы обсудить Найю. Он заявил, что она отличный кандидат и что зря я отказался от нее. Его слова побудили меня вернуться в спортзал еще более напряженным и взбешенным, чем до нашей встречи.
– Что у тебя на уме? Или скорее кто? – донесся до меня голос Ноа от двухстворчатого входа в домашний спортзал. – Может, некая чернокрылая неоперенная? – Друг издевался с того самого момента, когда я высадился в Чикагском потоке и мы вместе добрались до дома.
Я бросил на него укоризненный взгляд, чем только вызвал его улыбку.
– Ни разу не вспоминал о ней с тех пор, как уехал из Лондона. – Я зашипел, когда перо выпало из моих крыльев. Прекрасно, наследница серафима маячила у меня на уме, приклеившись, как дешевая переводная картинка. – Почему тебе обязательно нужно было рассказывать ей о нашей деятельности?
– Она загнала меня в угол, чувак. Смотрела на меня своими очень напряженными глазами. Напугала до чертиков.
Закатив на Ноа глаза, я набросился на грушу с кулаками.
– Она невысокая блондинка и краснеет сильнее, чем половозрелый подросток на церемонии вручения крыльев. Она может быть кем угодной, но устрашающей ее не назовешь.
– Все потому, что ты ничего не боишься.
– Чего бояться, когда ты бессмертен?
– Мы еще не бессмертны, Адам.
– Технически бессмертны. По крайней мере на ближайшие шесть лет.
Мы с Ноа получили кости крыльев в четырнадцать, с разницей ровно в месяц. К тому времени, как у него проросло третье розовое перо, у меня появилось первое черное, цвет которого шокировал всех, кроме отцов. Поскольку Найя обрела крылья за год до меня, они знали, чего ожидать. В конце концов, мы с ней оба родились от внебрачных связей.
– Во сколько вы с Галиной вернулись из морга прошлой ночью? – Ноа сложил свои пастельные крылья с золотыми кончиками. Пучки его пятисот с лишним перьев торчали вокруг плеч, обрамляя смуглое лицо, как та шапочка для душа, которую Галина достала из ванной наверху и надела в первую ночь нашего воссоединения.
Она пыталась компенсировать нервную энергию, исходящую от всех нас, и, хотя зрелище того, как она поглощает пиццу, надев на себя эту отвратительную вещицу, было забавным, оно мало помогло отвлечься от мыслей о серийном убийце.
– Поздно. – Половицы дома в стиле прерий скрипели под поролоновыми матами, как мой скелет во время последнего визита к мануальному терапевту. – Вы с Леви закончили составлять список чикагских Троек для Дова? – Моя кожа горела в тех местах, где потрескалась, заставляя сожалеть о том, что я не надел перчатки для спарринга, которые подарили мне отцы, огорченные постоянным видом моих разбитых костяшек.
– Закончим сегодня днем. Их много.
Я похлопал по груше, чтобы придать ей устойчивость.
– О каком количестве идет речь?
– Больше тысячи. После завтрака мы с Буном собирались отправиться в гильдию, чтобы завершить список, а затем прогнать его через новую программу
