и произошло».
На какую-то минуту он отвлёкся от своих мыслей, чтобы успокоиться, прийти в себя…
«Значит, был утерян контроль в управлении и воздействовать на эти величины, как и на весь технологический процесс, было невозможно, – думал он, провалившись в какое-то небытие. – Что это: недостаточное понимание персоналом особенностей протекания технологических процессов в ядерном реакторе или же что-то другое? Где наступил момент потери «чувства опасности»? А может, есть и другие причины? Например, связанные с большим мощностным положительным эффектом реактивности реактора. Да, да я что-то уже слышал об этом… Для понимания этой ситуации надо представить себя за рулём автомобиля: заводите мотор и медленно трогаетесь. Затем плавно разгоняетесь. Переключая передачи, набираете, например, скорость 60 км/час. Снимаете ногу с педали газа, но скорость не падает, как это должно быть, а, наоборот, автомобиль начинает самостоятельно разгоняться: 80,100,130,150 км/час. Вы пытаетесь тормозить, но никакого эффекта не происходит. Автомобиль продолжает разгоняться. На какие бы педали вы ни нажимали, за какие бы дроссельные (ручные) рычаги управления ни хватались, ничего не происходит, кроме того, что автомобиль идёт «в разнос». Конец один – катастрофа. Ведь такое не исключено. Вывод напрашивается один: атомные реакции слишком мало изучены, вот в чём вопрос. А может быть, им и вовсе характерна непредсказуемость, кто знает?»
– Для выяснения состояния реактора нужна разведка, – как в бреду услышал он чей-то голос… Но сила сомнения опять уводила его в неверие в случившееся…
«Как можно довести «рядовые» испытания до такой масштабной катастрофы? Ведь в ядерной установке созданы многочисленные защитные системы безопасности. Нет, – думал он, – такое возможно только при наборе преднамеренных отключений технических средств защиты и нарушений регламента эксплуатации. Но преднамеренно «отключать» и «нарушать» – означает рыть себе могилу, это же полное безумие. Нет, здесь что-то не так».
– Членов экстренной комиссии прошу остаться, – услышал он голос Брюханова, – всех остальных прошу занять свои рабочие места, включиться в работу по локализации аварийных процессов в помещениях и на оборудовании станции, каждому по своему цеху.
При выходе из убежища Егору выдали респиратор в виде лепестка и перчатки. Потрясённый увиденным и тем, что услышал от руководства, он с трудом приходил в себя, думая в этот момент только о тех людях, которые проявили мужество и бесстрашие.
«Даже трудно представить, – подумал он в этот момент, – что бы ещё могло быть, не предотврати они пожар».
Направляясь к машинному залу 3-го энергоблока, где ему предстояла большая работа по ревизии всего оборудования, он почувствовал какое-то лёгкое головокружение и «самопроизвольное паническое чувство». Жгло дыхание и всё сильнее резало веки. Остановившись, он постоял пару минут (может, чуть больше), стараясь снять боль и напряжение,
