с тёмно-русыми волосами. К этому можно добавить и факт того, что он был приятной внешности. Про таких мужчин, как он, говорят: «Брови соболиные, очи соколиные, сам орёл!» И это было действительно так. На станции он работал уже как лет шесть. Приехал из Москвы. Егор знал, что он окончил Московское высшее техническое училище имени Н.Э. Баумана по специальности «Ядерные энергетические установки». Был женат (часто видел его с супругой и сыном). Начитан, эрудирован. Это, пожалуй, всё, что он знал об этом человеке.
– Добрый день! – приятно улыбаясь, произнёс Астапенко.
Поздоровавшись с Егором за руку, он тут же проговорил:
– Тебя не догонишь.
– Ты же знаешь, что я люблю ходить быстро, – не задумываясь, ответил Егор. – Движение – это жизнь! И думается хорошо, и мысли ясные – всё больше положительные.
И, пряча глаза от солнца, добавил:
– Как бы мы ни хотели, но все наши замыслы рождаются от наших действий. Поэтому ходить быстро мне нравится. Да и болезням стараюсь, так сказать, противодействовать.
Разговаривая, они не спеша направились в сторону машинного зала…
– Вот что мне в тебе нравится, – тут же заметил Астапенко, – так это то, что ты умеешь складно говорить…
– Знаешь, что является самым важным при этом?
– Что? – с интересом спросил Астапенко.
– Не сказать лишнее.
На этих словах они оба засмеялись.
– Всё продолжаешь увлекаться философией?
– Да как тебе сказать, не то чтобы увлекаюсь, а так, для себя. Ты же знаешь.
– Знаешь, что сказал в своё время Николай I офицерам относительно философии? – спросил Астапенко.
– Нет, не знаю, – ответил Егор, ничуть не смущаясь своего незнания.
– «Займитесь службою, а не философией: я философов терпеть не могу; я всех философов в чахотку вгоню».
– Оригинально, ничего не скажешь, – улыбаясь, проговорил Егор. – Сталин, как мне кажется, пошёл дальше царя, назвав философский факультет МГУ «факультетом ненужных вещей».
– Да, было такое дело, – тяжело вздохнув, тихо сказал Астапенко. – С философами Сталин не церемонился…
Не делая паузы, Егор продолжал:
– Как бы там ни было, человеческую мысль не убить и не отправить на теплоходе, даже если он будет «философским»[1]. Рано или поздно мы все становимся философами, и этого у нас не отнять.
– Что есть, то есть, – не то с юмором, не то с иронией сказал Астапенко. – Если бы не работа, я уверен, все люди занялись бы философией и начали писать романы.
– Почему? – удивлённо глядя на товарища, спросил Егор.
– Видишь ли: судьба каждого человека изменчива и меняется она обычно в худшую сторону. А философия, если можно так сказать, достраивает нашу жизнь до целостности. «Балует нас, – как сказал
«Философский пароход» – собирательное название для двух рейсов немецких пассажирских судов Oberburgermeister Haken (29–30 сентября 1922 года) и Preussen (16–17 ноября 1922 года), доставивших из Петрограда в Штеттин (Германия) более 160 насильственно высланных из Советской России представителей интеллигенции, включая многих известных философов и мыслителей.
