это точно, – размышляя, проговорил Егор, – АДЭ-2 должен работать.
– Почему?
– У местных властей нет твёрдой уверенности, что к началу нового отопительного сезона в город придут тепло и горячая вода с новой ТЭЦ. На это строительство уйдёт немало времени. А вот два других реактора, наверное, всё же остановят или, по крайней мере, оставят в режиме «резервного ожидания», ну мало ли что.
– А может, это и к лучшему. Чему быть – того не миновать, – так, кажется, говорят в народе, – глядя на Егора, проговорила Наталья.
– Да нет, ну что ты такое говоришь. Я, конечно, не знаю, но думаю, что хорошего здесь мало, это ведь такое «производство».
– А что, вернёмся на Украину, – спокойно, без тени сомнения проговорила Наталья.
– Ну ты даёшь, мать! – кинув неожиданный взгляд на жену, съязвил Егор, – и кому мы там нужны, на Украине?
– Егор, ну что ты такое говоришь! Не забывай, пожалуйста: мы прожили там много лет; и потом, я там родилась, там мои родители…
– Не знаю, не знаю. Думаю, что пока наше место здесь.
– Я не говорю сейчас о том, чтобы сиюминутно всё бросить и уехать, – блеснув глазами, рассудительно проговорила Наталья, торопя одно слово за другим. – Просто, пойми, я не хочу состариться здесь, в этой тайге… среди этих сосен и елей, пусть даже очень красивых. Хочется почувствовать себя человеком, а не заключённым…
Она говорила так эмоционально, как будто только сейчас ей представилась возможность высказаться за все последние годы, что она прожила в Красноярске-26. Егор смотрел на жену, на то, как она говорила, и лицо его было то спокойным, то волнительным, то задумчивым, словно он пытался не только что-то понять, но и увидеть другими глазами. При этом никакой иронии и презрения к её словесным выражениям не было, а напротив, стремление понять её не ослабевало, а усиливалось с каждым произнесённым словом. «Может, она и права, – подумал он, в какой-то момент, – кто знает. Во всяком случае это честное высказывание, и оно имеет право быть. К великому сожалению, мы, мужчины, так устроены, что мало задумываемся о далёких трудностях, а они, как правило, рождают близкие неприятности. И вообще, чёрт меня дёрнул за язык говорить ей про то, о чём я сам ещё толком ничего не знаю, лучше бы я промолчал. Теперь мне нужно будет набраться терпения, чтобы не только слушать, но и многообещающе что-то говорить, успокаивать её в надежде, что мои слова будут услышаны», – заключил он.
На эту тему они говорили ещё долго и даже спорили… Дело в том, что Наталье уже давно не нравился город, и выражалось это не только словами и умением аргументированно отстаивать свою точку зрения, в этом присутствовал ещё некий общий протест. Так «протестует» обычно тот, кто чувствует близость чего-то ненадёжного и опасного, что может причинить вред не только здоровью того, кто протестует, но и всем тем, кто близок и дорог этому человеку. Одним словом, инстинкт самосохранения в таком человеке выше привычных правил жизни. Обычный человек это не всегда понимает, а если и понимает, то старается не обращать на это внимание, думая, что все его «иллюзии» вызваны некими эмоциями. Мол, все эти «суеверия» пройдут.
