персиковой свежестью, которой имеют обыкновение гореть лишь лица счастливых, самодостаточных, а главное любящих и любимых женщин.– Сейчас не время говорить о свадьбе, хорошенько поддержите тетю Лиду. Это такое горе, когда уходит близкий человек.
Покойник был новым мужем маминой троюродной сестры, а значит – нашим троюродным дядей. Женщина очень тяжело пережила смерть своего первого избранника, с которым прожила в браке двадцать лет. Этот молодой человек стал для нее настоящим утешением, поэтому мы все боялись, сможет ли тетя пережить повторный удар.
Думал ли я, что подозрительного любовника матери увижу впервые именно на похоронах своего троюродного дяди, да еще в самом начале похоронной процессии с крестом на груди, уложенного в деревянный ящик?!
На данном этапе повествования, вы можете начать подозревать, будто бы мой отчим стал жертвой рокового убийцы, имя которого носит название этой книги – «Аспид». Просто, так часто происходит в детективах: повествование начинается с находки сыщиком трупа его родственника, друга или знакомого, что побуждает очередного «Ваню Подушкина» приступить к расследованию. Но я пишу не детектив, поэтому мой отчим окажется настолько живым и невредимым, насколько это возможно ходячему трупу. Я не вижу никакого повода скрывать данный факт от своих читателей.
В тот день я не обратил на него особого внимания, и в дальнейшем никак не мог воссоздать в воображении его образ. Запомнил лишь общий силуэт покойника, без деталей. Черты будущего «папочки» в моей голове словно размыл поток слез его вдовы, смешанный с жестоким дождем, который лил траурной занавеской все утро, сопровождая процессию по пути до самого кладбища. Не удивительно, что моя мать влюбилась в этого парня, он был похож на прекрасного спящего принца безупречной внешности из сказок.
– Такой молодой. Безумно жалко! – вокруг шептали знакомые. – Он же был художником талантливым. Видели его картины? Даже упал замертво, нашу церковь деревенскую расписывая, поэтому небеса и оплакивают бедного мальчика, – мертвец действительно выглядел зеленым юнцом, и смотрелся трогательно на фоне белого ритуального покрывала, подушки и внутренней обивки, отделанных изысканными рюшами. Несмотря на всю сентиментальность картины, внутри у меня дрогнуло лишь после скромных слов безутешной вдовы, которые почему-то показались мне наполненными каким-то зловещим смыслом:
– Добрых снов тебе, любимый! – тетушка, тяжело вздохнув, наклонилась и на прощание нежно поцеловала в лоб своего мужа, безропотно лежавшего с закрытыми глазами.
Готовя любимого к похоронам, женщина никому не дала до него дотронуться, сама аккуратно убрала вьющиеся черные волосы и одела в элегантный черный фрак, закрывавший страшные швы, топорно выполненные шелковыми нитками, оставшиеся на его теле после вскрытия, и проследила, чтобы снежно – белый воротник рубашки ничуть не отличался по цвету от его застывшего
