вы вчера не расслышали. И я собираюсь провести эти три месяца за работой в вашем ресторане. Меня не волнует ничего, кроме работы. Вы дали мне комнату, и я благодарен вам. Если покажете, что я должен делать, будет прекрасно.
Хуан, сложив руки у груди, без эмоций внимает мне. Я жду, когда что-то, кроме капелек пота, промелькнет на его лице, но тщетно.
– Нравлюсь я вам или нет, мне абсолютно все равно. Я ваш новый работник. И чтобы я выполнял работу без нареканий, в ваших же интересах мне все рассказать.
Я никуда отсюда не уеду, он должен это понимать. Чего бы мне ни стоило, я добьюсь своих целей.
– Самоуверенный, – хмыкает он, – я все покажу, но сперва должен убедиться, что ты не будешь лезть куда не следует. Не суй свой нос в нашу семью, понял? Не смешивай дом и работу.
– Для меня есть только работа. Я повторюсь, мне безразлично происходящее в вашей семье. Я не являюсь и не буду являться ее частью.
– Верно. Запоминай сразу. Второго раза не будет. Так же, как и шанса. У тебя только одна попытка на то, чтобы завоевать мое доверие.
Крепкая ладонь Хуана сжимает мою, и я даже не успеваю сообразить, как он смело делает шаг мне навстречу.
– Я понял.
Второго шанса нет нигде. Раз даже в этой новой жизни у меня ничего не изменилось.
Глава 13. Рана совести
Бридли Ривьера
Уже по привычке показываю пропуск охране, надеваю плотную голубую маску и прохожу на территорию «Текнона». Мои появления здесь так часты, что запах стал уже до боли знакомым.
Воздух в «Текноне» пропитан противоречиями. Бутоны цветов, распускающиеся каждую весну в саду, и доносящиеся из окон стоны тех, кто здесь увядает. Все такое живое и такое мертвое одновременно. От контраста, с которым сталкиваешься, когда входишь сюда с улицы, становится тяжело дышать. Из цветущей жизни попадаешь в мир, где все только и ожидают свою кончину.
Поначалу это было невыносимо: порой настолько, что, приходя домой, я подолгу не могла заставить себя поесть и часами смотрела в одну точку. Тишина становилась моим другом, а закрытая на ключ дверь – стражем. Я нуждалась в молчании.
– Бридли, – слабый голос Сиеры заставляет обернуться, – ты сегодня совсем рано.
Ее серо-голубые глаза выделяются на фоне фарфоровой кожи. Сиера, облаченная в длинный цветастый сарафан, стоит посреди коридора, свесив руки по бокам.
– Ты знаешь, что не обязана приходить, но все равно приходишь.
– Перестаньте, – приближаюсь к Сиере, внимательно оценивая ее состояние, – мне не в тягость.
– Бридли, – она устало качает головой, – ты не пропускаешь ни одной недели. Думаю, если и пропустишь, то только потому, что больше не к кому будет приходить.
Слова Сиеры отдаются в сердце болью.
– Мне предложили поработать здесь, Сиера. – Я едва сдерживаюсь, чтобы не показать слабость. – Все сложилось так, чтобы я осталась тут подольше.
