ткани. А внутри Аномалии информация – это всё.
– Это… очень странно, – признался я.
– Нормальная, естественная реакция, – улыбнулся Лев.
– Что же это получается? Тот, кто не спит или просыпается ночью в этом месте, превращается в башню этого странного замка?
– Думаю, всё не так просто, – Лев покачал головой, взял готовый кофе и сделал глоток, – но, безусловно, исчезновение людей и восстановление того сооружения связаны. Возможно, люди погибают. Или их похищают для того, чтобы использовать информационную матрицу… Пока сложно сказать. У каждого мира, а тем более в переходном пространстве, куда мы с вами попали, своя логика. Она может быть нам совершенно чуждой, странной – но важно видеть и находить закономерности. Думаю, так больше шансов выжить.
Помолчали. Лев распечатал печенье и опустил одно в чашку с кофе. Потом откусил размокший кусок.
– Расскажите про Аномалию, – попросил я, – про Зону.
– Боюсь, что не смогу, – улыбнулся учёный. – Я тут впервые. Как и вы.
– Что она такое? – не сдавался я. – С теоретической точки зрения. У вас ведь есть теории? Не может такого быть, чтобы не было.
Лев посмотрел на дверной проём, словно убеждаясь, что никто не собирается войти в помещение. Потом ответил, почему-то понизив голос.
– Понимаете, существует несколько теорий, – сказал он, – а мои коллеги придерживаются традиционного видения.
Он сделал паузу, видимо, ожидая какой-то поощрительной реплики с моей стороны. Но я просто улыбнулся и кивнул.
– После создания теории всего на основе принципа информационного квантования появилось несколько интерпретаций экстремальных эффектов при информационной сингулярности. Та, которой придерживаются коллеги, если сильно упростить, заключается в том, что вся информация, когда-либо и где-либо организованная внутри горизонта событийной сингулярности нашей Вселенной, может быть доступна при локальной реализации эффектов информационного экстремума.
– В Зоне, – сказал я.
– В Зоне, – согласился Лев. – Однако лично я являюсь сторонником многомировой интерпретации.
Он снова сделал паузу, внимательно глядя мне в глаза.
– Поясните, – не выдержал я.
– Информационную конструкцию, лежащую в основе привычного нам мира, можно сравнить с операционной системой, – продолжил учёный, – в которой нечто может возникнуть только после определённой работы программ, производящих информацию. При этом сама суть работы этой системы анизотропна. Вы понимаете, о чём это?
– Вы о том, что раньше называлось термодинамикой, – ответил я.
– Совершенно верно, – кивнул Лев. – И в этом случае эффекты, доступные в Зоне, могут объясняться только существованием параллельных информационных систем.
– Это всё очень интересно, – сказал я, пожимая плечами, – но, к сожалению, любая из теорий никак не поможет нам разобраться в происходящем.
– Отнюдь, –
