немке, которая, как подумалось Лавуану, все равно не поймет всего великолепия этого наблюдения. В углу, на небольшом комоде из красного дерева, покоилась скрипка. Пыль, осевшая на инструмент, ясно давала понять, что скрипкой не пользовались очень долго. Подметив это, Филипп почувствовал себя настоящим детективом из дешевых романов, наводнивших современную прозу. Наконец, пройдя по скрипевшему под ногами паркету к окну, француз оказался возле небольшого шахматного стола. Фигурки были металлическими, вырезанными явно опытными руками, отчего и стоимость их, по мнению писателя, должна была быть большой. Должно быть подарок.
– Она художница? – словно отойдя от транса, в котором пребывал последние несколько минут, спросил Лавуан.
– Это ее хобби, – грубые пальцы Фриды едва коснулись рисунка. – Насколько я знаю, она не зарабатывает этим на жизнь. Но выходит красиво, – Фрида наклонила голову, словно оценивая картину подруги.
– А чем же зарабатывает? – Филипп начал многозадачно смотреть в грязное окно, пытаясь разглядеть пустую улицу.
– Я не знаю, – пожала плечами девушка. – Наверное родители обеспечивают ее.
– Или ухажеры… – Лавуан начал стучать костяшками в и без того потрескавшийся подоконник.
Фрида не стала отвечать. Было ясно, что сама ситуация была ей неприятна. Ей хотелось поскорее уйти из этой квартиры, проводить Лавуана и скрыться в суете своих забот, забыв этот инцидент. Филипп это прекрасно понимал, как и то, что Фрида, хоть и близка к Мелани, в сущности, почти ничего не знает о ее жизни. Пусть француженка и доверила Фриде ключи от своего дома, пусть она и позволяет ей подрабатывать уборкой, но в свою личную жизнь таких людей не пускает, что, по мнению Филиппа, было верным решением.
– Не думаю, что Мелани такая… – Фрида, не зная, как ей скрыть свое волнение, топталась на небольшом пяточке, заставляя подгнившие половицы скрипеть под весом ее тела.
Филипп быстрым шагом подошел к немке, схватил ее за плечи и, смотря прямо в глаза, отражавшие свет старой лампы, произнес:
– Спасибо тебе за все, Фрида. Ты взяла на свою душу тяжкий грех, я знаю это, и потому, отблагодарю тебя как сумею и так скоро, как представится случай. Прошу тебя не извещать мадемуазель Марсо о нашем визите в ее квартиру. Пусть сегодня я узнал о ней немного, но достаточно для того, чтобы с уверенностью сказать – я хочу сражаться за эту девушку.
На глаза Фриды накатили слезы. Сюжеты многочисленных пьес, просмотренных ею за годы работы в театре, происходят сейчас наяву и она принимает в них может быть не самое важное, но как ни как участие.
– Хорошо, мсье Лавуан, – сказала Фрида уходящему прочь Филиппу. – Я буду молиться за ваши чувства. Надеюсь у вас все сложится замечательно.
Последних слов Филипп почти не слышал. Мелани Марсо прочно засела в его голове и не собиралась
